Люся – это Людмила Михайловна Кострова (урождённая Полищук), гражданка СССР (затем – Российской Федерации), единственная жена А.В. Кострова, родная мать Ирины Анатольевны Костровой (Иры) и Оксаны Анатольевны Глущенко (Оксаны), бабушка Анастасии Александровны Авиловой (Ткачёвой) – Насти, дочки Иры, и Олеси Олеговны Глущенко (Олеси) – дочки Оксаны, прабабушка Петра Сергеевича Кордюкова (Петруши) – сына Насти.
Жизнь в Ленинграде и Беззаботном. Советско-финская (Зимняя) война
Люся родилась 19 апреля 1937 года на Васильевском острове в Ленинграде в семье штурмана минно-торпедной авиации Балтийского флота Михаила Тихоновича Полищука [1] (29.10.1910–16.09.1968), родившегося в г. Казатин (Украина), и бухгалтера Марии Александровны Полещук (урождённая Жаркова, 24.07.1915–15.07.1977), родившейся в г. Боровичи Новгородской области (Россия). Михаил Тихонович и Мария Александровна похоронены на центральном кладбище в г. Черновцы.
Люся – дитя русского и украинского народов: мать – русская, отец – украинец [2]. В своей семье все её ласково называли Люсей. В последующем и муж, и свекровь (мама А.В. Кострова) также называли её Люсей.
[1] Состоя в браке с Полищуком Михаилом Тихоновичем, Мария Александровна до конца дней своих из-за ошибки при оформлении либо брачного свидетельства, либо паспорта по паспорту носила фамилию «Полещук». На надгробном памятнике, рядом с фамилией супруга «Полищук» дети вынуждены были написать фамилию матери – «Полещук».
[2] Михаил Тихонович, будучи кандидатом в члены ВКП(б), поступил в 1932 г. в Военно-морское училище имени М.В. Фрунзе (в Ленинграде), которое окончил в 1935 г. (так указано в автобиографии и других документах). После окончания училища был направлен на курсы в Военную школу морских лётчиков и летнабов ВВС РККА (ВШМЛ и ЛН ВВС РККА им. Сталина, находящейся в Ейске; в 1937 г. эта школа переименована в ВМАУ им. Сталина). Окончив курсы в Ейске в 1936 г., лейтенант Полищук получил назначение служить лётчиком-наблюдателем (штурманом) в бомбардировочную часть ВВС КБФ. В 1936г. он вступил в брак с ленинградкой Марией Александровной Жарковой. Родился Михаил Тихонович в семье железнодорожника в г. Казатин. Участник Советско-финской (1939–1940) и Великой Отечественной (1941–1945) войн. Принимал участие в подготовке операции бомбардировки Берлина в августе 1941 г. (по архивным данным).
На первой из приведенных ниже фотографий отображён первый выпуск авиасектора ВМУ им. Фрунзе (на фото – выпуск 1934 г., а не 1935 г.), М.Т. Полищук – 2-й сверху в крайнем левом столбце правой группы выпускников (фото из архива сына Михаила Тихоновича – Дмитрия); на второй – выпускник (1936 г.) группы летнабов ВШМЛ и ЛН ВВС РККА им. Сталина Полищук М.Т. (фото из фонда РГАВМФ, на которой фигурирует фамилия «Полещук»; судя по всему, это результат допускавшейся в те годы канцелярской небрежности).
Её раннее детство проходило и в г. Ленинграде, в одном из «петровских» домов на одной из линий Васильевского острова, где родители арендовали комнату, и в западных окрестностях Ленинграда – в военном городке при аэродроме Беззаботное, расположенном в 6-ти километрах южнее г. Стрельня. На аэродроме располагались две эскадрильи 1-го минно-торпедного авиационного полка (1 МТАП) ВВС КБФ, в одной из которых служил отец Люси – М.Т. Полищук. За два с половиной месяца до Советско-финской войны (30.11.1939–12.03.1940), 17 сентября 1939 г. семья Полищуков пополнилась братиком Люси – Серёжей. Большую помощь семье оказывала проживавшая вместе с семьёй мама Марии Александровны – Анна Арсентьевна Жаркова, любимая бабушка Люси и Серёжи. В последующем она находилась на установленном законом иждивении Михаила Тихоновича.
Семья Жарковых: дедушка Люси – Александр… [3], бабушка Люси – Анна Арсентьевна (1-й ряд, слева), мама Люси – Мария Александровна (2-й ряд, в центре), тёти Люси: Антонина Александровна (1-й ряд), Екатерина Александровна (3-й ряд, слева), Зоя Александровна (3-й ряд, справа), г. Боровичи Новгородской обл., 1918–1919 гг.
[3] Дедушка Александр занимался оптовой торговлей: скупал и перепродавал ягоды, в основном клюкву. В конце 20-х – начале 30-х годов был (как указано в официальной биографии Михаила Тихоновича) лишён избирательного права и сослан в Сибирь. Освобождён в больном состоянии и восстановлен в правах. После освобождения через непродолжительное время скончался. Волею судеб бабушка Люси, мама и все её тёти перебрались на жительство в Ленинград.
Люся с мамой Марией Александровной, 1940 г., Ленинград (жизнь с ощущением большой приближающейся войны)
Семья Полищуков: Мария Александровна, дочка Люся с куклой Инной, Михаил Тихонович с сыном Серёжей (Беззаботное, 21 мая 1941 г., за месяц до Великой Отечественной войны)
Во время войны с Финляндией семья жила в Ленинграде. Папа воевал, и Люся не помнит, чтобы он во время войны приезжал в семью на ленинградскую квартиру. В одном из полётов на бомбардировку объекта противника при возвращении на свой аэродром самолёт отца был подбит. Все члены экипажа вынуждены были покинуть самолёт с парашютами и приземлиться на лёд Финского залива. При прыжке Михаил Тихонович сильно повредил ногу и поэтому двигаться в направлении к своим пришлось не иначе как ползти по-пластунски. Температура воздуха была около 40 градусов по Цельсию ниже нуля. Повреждённая нога была отморожена. Пришлось длительное время находиться в госпитале. Врачи настаивали на ампутации ноги. Однако он решительно отказался от операции и, благодаря помощи одного целителя, спас ногу, оставшись в лётно-подъёмном составе полка. Обращение к целителю стоило ему больших неприятностей. Его чуть было не отдали под суд за самовольное лечение. К счастью, обошлось, боевого штурмана отстояли лётные командиры. Штурман Полищук продолжил психологически напряжённую в то время службу в 1 МТАП [4], на упомянутом выше аэродроме Беззаботное [5]. Судя по всему, после окончания «Зимней войны» Михаила Тихоновича, как имеющего двоих детей командира, не коснулся приказ о переводе для прохождения дальнейшей службы на аэродромах, расположенных в прибалтийских республиках, вошедших в состав СССР в начале августа 1940 г. Он продолжал служить в эскадрилье 1 МТАП на аэродроме Беззаботное.
[4] После войны с Финляндией во всех Вооружённых Силах СССР (РККА и РККФ), естественно и в 1 МТАП, реализовывалась установка ВКП(б) – о необходимости повышения боеготовности и качества управления войсками. Вместе с благими установками сверху имела место быть организационная неразбериха. В период 02.1938 г. – 07.1941 г. в 1 МТАП сменилось 5 командиров полка, в том числе 4 командира за «упущения по службе» до «зимней войны» и после неё. 22.07.1941 на должность командира 1 МТАП, практически перед самым выполнением задания самого И.В. Сталина на бомбардировку Берлина, был возвращён Е.Н. Преображенский.
[5] Оказалось трудным делом достоверно восстановить историю этого большого – с двумя взлётно-посадочными полосами (ВПП) – аэродрома, построенного до ВОВ. Во время Советско-финской войны этот аэродром активно использовался для нанесения ударов по объектам Финляндии. По некоторым источникам, аэродром был разбомблён в самом начале ВОВ и утратил свою функциональность, по другим – с него в течение некоторого времени самолёты ВВС Балтфлота наносили удары по противнику. Исторический факт: бомбардировки Берлина в августе 1941 г. производились ударными группами авиации Балтийского флота (1 МТАП) не с аэродрома Беззаботное, а с аэродрома Кагул (о. Эзель). Объясняется это меньшим расстоянием до цели. Судя по всему, с приближением врага к Лужской линии обороны этот аэродром прекратил своё функционирование. Во время блокады Ленинграда бывший аэродром Беззаботное находился на захваченной врагом территории. В настоящее время по одной из ВПП этого бывшего аэродрома проходит двухсторонняя кольцевая автомобильная дорога (КАД) г. Санкт-Петербурга.
В памяти Люси осталась поездка с отцом и матерью после финской войны, во время очередного отпуска отца, на его малую родину – в Казатин. Отец настроен был проведывать свою маму Прасковью Васильевну и показать ей первую внучку Люсю (из шести братьев и сестёр Михаил Тихонович был третьим ребёнком в семье отца – Тихона Емельяновича Полищука). Бабушка Параска (так её называли семейные и соседи) неимоверно обрадовалась приезду сына, снохи и внучки. Несмотря на хозяйскую занятость, бабушка много внимания уделяла Люсе, угощала её различными украинскими кушаньями. При проводах в обратный путь на железнодорожной станции Казатин бабушка долго держала на руках Люсю и плакала. Как будто предчувствовала, что больше не придётся поласкать внучку. Это твёрдо осталось в детской памяти Люси.
Великая Отечественная война и эвакуация
Первый день ВОВ застал Михаила Тихоновича в окрестностях этого аэродрома. Со слов Люси, она с отцом с утра в этот день гуляли около военного городка. Возвращаясь с прогулки, услышали по радио о вероломном нападении Германии на Советский Союз. Отец сильно заторопился, донёс Люсю на плечах до квартиры, передал её матери, а сам как по сигналу «боевой тревоги» отправился с «тревожным чемоданчиком» в штаб полка. После этого дети практически дома его не видели. Люся вспоминала, что отца она увидела, после прогулки в день объявления войны, только когда он приехал на вокзал, чтобы посадить свою семью на поезд, который должен был увезти маму, Люсю, Серёжу и бабушку – Анну Арсентьевну в эвакуацию на восток страны. Поначалу они толком не знали, куда их увозит последний эвакуирующий поезд (это было в конце августа 1941 г.) [6]. В некотором смысле семье Полищуков повезло: она эвакуировалась по железной дороге в летнее время, на 1-м этапе эвакуации [7], когда было меньше хлопот с отправкой. С другой стороны, в это время стояла хорошая лётная погода. Поэтому поезда могли быть подвергнуты с высокой вероятностью обстрелу и бомбардировке с самолётов противника. Так оно и получилось: на перегоне Мга – Волхов эшелон попал под вражескую бомбёжку с воздуха. После сигнала «Воздушная тревога» пассажиры, которые могли самостоятельно передвигаться, в панике покидали состав. Мария Александровна на руках с больным дизентерией Серёжей с трудом «вылезла» из вагона [8]. Бабушка Аня вывела Люсю, которая вспомнила, что забыла взять свою спутницу – детскую книжку «Серая шейка», с плачем просила бабушку вернуться за ней. Бабушка без колебаний сказала: «Никуда твоя Серая шейка не денется, возьмём потом». К счастью, через непродолжительное время налёт прекратился. Эвакуируемые вернулись в вагоны, поезд продолжил движение. Серая шейка оказалась на месте, радостям Люси не было предела [9].
[6] В начале июля 1941 г. центральными органами власти был принят ряд нормативных документов по эвакуации населения: «О порядке эвакуации населения в военное время», «Положение об эвакопункте» (постановление Совнаркома СССР от 5 июля 1941 г.), а также были утверждены формы учёта и порядок размещения эвакуированных (постановления Совета по эвакуации при Совнаркоме СССР от 7 и 10 июля 1941 г.).
[7] Организованно эвакуация жителей Ленинграда железнодорожным транспортом началась 29 июня1941 г. с вывоза детей. Эвакуация осуществлялась оперативно созданной Городской комиссией по эвакуации (ГКЭ). Заранее разработанных планов эвакуации населения Ленинграда не было. До войны руководство страны считало, что боевые действия в случае войны будут вестись на территории противника. Эвакуации включала три этапа:
1-й этап – с 29 июня по 27 августа, когда враг захватил железную дорогу, связывающую Ленинград с лежащими к востоку от него областями. В этот период: 1) жители города проявляли нежелание покидать город, (ГКЭ пришлось вести активную агитацию); 2) много детей (175 000 ) было ошибочно эвакуировано в Ленинградскую область, в сущности навстречу движению противника (они были возвращены в Ленинград). Всего на этом этапе было вывезено около полумиллиона человек, за вычетом возвращённых детей;
На 2-м этапе (с сентября 1941 по апрель 1942 г.) эвакуация осуществлялась тремя способами:
1) через Ладожское озеро водным транспортом до Новой Ладоги, а затем до ст. Волховстрой автотранспортом; 2) авиацией; 3) по ледовой дороге через Ладожское озеро. Всего в этот период (в основном по «Дороге жизни») вывезено более 650 тысяч человек.
На 3-м этапе – с мая по октябрь 1942 г. – вывезли около 400 тысяч человек.
Эвакуация прекратилась к октябрю 1942 г. Всего же за время блокады из города были эвакуировано более 1,5 млн человек.
[8] В семье Полищуков утвердилось мнение, что Серёжу от дизентерии спасла бутылка кагора, которую Марии Александровне через окно вагона отправляющегося поезда передала её сестра Зоя Александровна, с опозданием прибывшая на проводы отъезжающих.
[9] «Серая шейка» – рассказ русского прозаика и драматурга Д.Н. Мамина-Сибиряка (1852– 1912), впервые опубликованный в 1893 г. Эта книжка была спасительницей не только для Люси, но и для её мамы и бабушки от многих невзгод, с которыми пришлось столкнуться в эвакуации. Мама и бабушка почти каждый день перечитывали эту чудесную сказку Люсе и Серёже.
Это был последний поезд с эвакуируемыми из Ленинграда. 8 сентября 1941 г. враг, захватив г. Шлиссельбург, замкнул кольцо блокады Ленинграда. Железнодорожное движение прекратилось.
Линия фронта на 8 сентября 1941 г. – начало военной блокады г. Ленинграда, продолжавшейся до 27 января 1944 г. (с севера блокировали город финские войска, с юга – немецкие)
Судьба распорядилась так, что Полищуков высадили в г. Котельнич [10] – районном центре Кировской области, из которого на подводе перевезли в деревню Зайцево Шурминского района Кировской области. Эвакуированных приняла на временное поселение в свой дом семья Зайцевых – бригадира колхоза … Павловича (которого потом Серёжа называл «Паичем»), его супруги – колхозницы Анны Яковлевны и их дочери Таи (Таисии). Конечно же, Зайцевы не испытывали радостей в связи с поселением в их доме 4-х эвакуированных из Ленинграда. Люся вспоминала случаи, когда Мария Александровна, поднявшись на стуле, слушала сводки с фронтов при малой громкости чёрного тарельчатого репродуктора, хозяйка дома Анна Яковлевна, как бы с устраивающим её недобрым пророчеством и злорадством, говорила: «Возьмут немцы ваш Ленинград…!». Она была очень недовольна советской властью, её родители в 30-е годы были раскулачены и сосланы в вятские места. И вместе с тем (со слов Люси), их единственная дочь, окончив среднюю школу, добровольно поступила на курсы радисток, после окончания которых участвовала в боевых действиях и погибла то ли под Москвой, то ли под Ленинградом.
[10] На узловой станции Котельнич обычно снимали с поездов умерших и хоронили их на кладбище г. Котельнич. Захоронено около 3000 жителей различных городов бывшего СССР, из них около тысячи – жители блокадного Ленинграда. Эти люди умерли в эшелонах, в которых их везли по северной железнодорожной ветке на Урал. B годы ВОВ в Котельниче размещались 4 госпиталя для одновременного лечения более 3000 раненых. Из Ленинграда в Котельнич было эвакуировано более 2 тысяч детей.
Эвакуированная семья Полищуков жила на деньги, получаемые по денежному аттестату Михаила Тихоновича, чрезвычайно скудно, впроголодь, постоянно испытывая голод [11]. И хотя Михаил Тихонович служил в авиации повышенной смертности (торпедоносной), ему, как и всем офицерам, приходилось переводить часть денежного содержания в Фонд обороны, а также покупать облигации военного займа. В настоящее время трудно сказать, какую сумму получала семья Полищуков по аттестату. Ясно, что на содержание четырёх человек она была крайне мала. Чтобы хоть немного подработать в зимнее время в колхозе для единственной в семье работоспособной Марии Александровны работы не было. С большой жалостью и печалью приходилось слушать Люсю, когда она рассказывала, как её братик Серёжа в полуголодном состоянии подходил к обедавшему Паичу и спрашивал, указывая детским пальчиком на еду: «А что это, Паич?». Паич, конечно, догадывался, что хочет ребёнок, и давал ему что-нибудь со стола. Сергей Михайлович, ныне пенсионер, вспоминает добрым словом и хозяйку Анну Яковлевну, которая при приготовлении пищи на его вопрос: «Что это?» – жалостливо протягивала ему что-то питательное. Как говорила Мария Александровна, более взрослая и гордая Люся такими приёмами не пользовалась. Варили картофельные очистки, но держались. Мама и бабушка старались в первую очередь как-то покормить детей. Люся вспоминала, что мама и бабушка очень часто свою «пайку» отдавали детям, сами оставаясь голодными.
[11] Денежный аттестат обналичивался по месту жительства семьи. Денежное довольствие военнослужащих в годы ВОВ 1941–1945 гг.: рядовой – 17 руб., командир взвода (офицер) – 620–800 руб., командир роты – 950 руб., командир батальона – 1100 руб., командир корпуса-генерал–2500 руб. Офицеры-фронтовики получали за звание и должность, выслугу лет, а также боевые. Полагалась премия за каждый уничтоженный танк, сбитый самолет, потопленный корабль. Дополнительную премию выплачивали в войсках повышенной смертности: двойные оклады получали лётчики-торпедоносцы, десантники, артиллеристы частей прямой наводки. Двойной оклад был у гвардейских частей. Снайперы получали надбавки за классность (премию за каждого убитого немца не получали). За ранение не платили. Значительная часть армейского денежного содержания переводилась в Фонд обороны или на покупку облигаций военного займа (многим фронтовикам займы погасили лишь в конце 1960-х). В то время на 1000 рублей можно было купить 3 буханки хлеба, или 11 кг картошки, или 700 грамм сала, или 2 пол-литровых бутылки водки, или 100 стаканов табака-самосада (детальнее по ссылке).
Михаил Тихонович был в курсе происходящего: полевая почта, несмотря на блокаду Ленинграда, работала. После вручения 1-му МТАП, базировавшемуся на аэродроме Каменка (северо-западная окраина Ленинграда – Карельский перешеек), 21 февраля 1942 г. Гвардейского Боевого Знамени [12] Михаилу Тихоновичу удалось получить краткосрочный отпуск и приехать в деревню Зайцево. Нетрудно было видеть, что семья голодает. Он был поражён тем, что, когда он выложил из вещевого мешка на стол привезённые продукты (хлеб, консервы, накопленный «лётный» шоколад…) и все члены семьи сделали перекус, сынок Серёжа ручкой сгрёб в кучку имеющиеся на столе крошки хлеба, переложил крошки на ладошку и сказал: «А это на завтра».
[12] В соответствии с Приказом Народного Комиссара Военно-Морского флота СССР от 18 января 1942 г. № 10 1-й МТАП за мужество и героизм, проявленные личным составом в боях с немецко-фашистскими захватчиками, преобразован в 1-й гвардейский минно-торпедный авиационный полк (1-й гв. МТАП). Этот полк стал первым из частей Морской Авиации гвардейским.
Деятельный и заботливый Михаил Тихонович обратился в райисполком г. Котельнич и добился главного: семье дали небольшую комнату в райцентре. Мария Александровна устроилась на работу в госпитале бухгалтером. К тому же, в связи с тем, что Михаил Тихонович стал гвардейцем и денежная сумма по аттестату увеличилась, в семье наступило улучшение материального положения.
Глава семьи с чувством исполненного долга вернулся в 1 ГМТАП, который до прорыва блокады базировался на разных сухопутных аэродромах, расположенных в ближних и дальних окрестностях Ленинграда: Углово, Новинки (Новгородская обл.), Гражданка, Каменка, Бычье Поле (Кронштадт) [13]. Редкая переписка с семьёй продолжалась. Дети гордились отцом: Люся (как она говорила) – в душе, Серёжа – публично. Серёжа нашёл путь через хозяйственный двор в палаты близлежащего госпиталя. Перед ранеными он пел военные песни. Его репертуар состоял из двух-трёх песен. Особенно нравилась раненым песня «Морская гвардия» (муз. Ю. Милютина, сл. В. Лебедева-Кумача). На вопрос раненых: «Кто твой отец?» он гордо отвечал: «Морской лётчик-гвардеец, воюет в Ленинграде». Раненые вознаграждали его кусочками сахара, печением, которые он приносил домой и отдавал маме и бабушке.
[13] 1 июня 1944 г. 1 ГМТАП перебазировался на довоенный аэродром Клопицы (60 км юго-западнее Ленинграда).
Отец Люси – гвардии капитан Полищук Михаил Тихонович, 1943 г., Ленинград
Как говорила Люся, семья возвратилась из эвакуации в конце 1944 г. и проживала первое время на 14-й линии Васильевского острова в той же комнате, из которой она отправилась в эвакуацию. Мария Александровна поступила на работу, бабушка Аня перебралась к дочери – Зое Александровне. В этом же году Люся поступила в 1-й класс начальной школы. В одном классе с ней училась другая Люся – дочь Героя Советского Союза Плоткина Михаила Николаевича (2.05.1912–7.03.1942) [14], в одной эскадрилье с которым, по словам Люси, служил её отец Михаил Тихонович. По-видимому, в детской памяти Люси надёжно закрепились рассказы отца об энергичном, храбром и бесконечно преданном делу борьбы с фашизмом морском лётчике. После торжественного открытия 9 мая 1995 года Центрального музея Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Президентом Российской Федерации Б.Н. Ельциным (на открытии присутствовали главы 55 государств мира, прибывшие в Москву на торжества в день 50-летия Победы). Люся попросила сопроводить её, чтобы увидеть на белоснежных мраморных пилонах Зала Славы среди высеченных имён Героев Советского Союза и Героев Российской Федерации имя Плоткина Михаила Николаевича. Она до конца своих дней вспоминала семью Плоткиных и те фамилии командиров из 1-го ГМТАП, многих из которых она знала.
[14] О жизни М.Н. Плоткина и его боевых делах во время Советско-финской и Великой Отечественной войн кратко, но убедительно написано на сайте «Август 1941-го: еврейский лётчик над Берлином» (автор Семён Узин). Ознакомиться с текстом можно по ссылке.
Пярну и Паланга
Первый семейный переезд Полищуков из Ленинграда состоялся осенью 1945 г. Это был переезд в г. Пярну (Эстония) в связи с перебазированием, судя по всему, части 1 ГМТАП на аэродром Пярну. Поселили семью в доме пастора евангелическо-лютеранского прихода на 2-м этаже. Богослужения проходили на 1-м этаже, семья пастора занимала 3-й этаж. Как вспоминала Люся, что подтверждает её брат Сергей Михайлович, отношения с пастором и членами его семьи были, можно сказать, хорошими. Однажды пастор увидел, что Люся собирает ягоды чёрной смородины, и когда она обернулась, инстинктивно почувствовав на себе посторонний взгляд, и, поняв, что нарушает правила поведения, попыталась отойти от куста. Но пастор, улыбаясь, сказал ей: «Собирай девочка, ягоды уже созрели». Об этом она рассказала маме, которая сказала, что подобное надо делать с разрешения хозяина, пастор хороший, он не откажет в твоей просьбе. Так у детей утвердилось мнение, что пастор хороший. Сохранилась фотокарточка, на которой Люся и Серёжа сфотографированы на фоне стены хозяйственного строения на участке пастора (фотограф неизвестен).
Люся и Серёжа Полищуки, Пярну, 1945 г.
В Пярну семья прожила менее года. После Пярну Михаилу Тихоновичу было предписано служить на аэродроме Паланга (Литва). Так сложилось, что семья была подселена сначала в семью рыбака, а затем опять же к пастору, с членами семьи которого сложились нормальные отношения. Проживание в Паланге было скоротечным. Здесь Серёжа поступил в 1-й класс начальной школы, проучился всего 2 месяца.
Люся и брат Серёжа. Паланга, 2-я половина 1946 г.
Семья Полищуков – Михаил Тихонович, Мария Александровна, дочка Люся и сын Серёжа. Паланга, 2-я половина 1946 г.
Бабушка Анна Арсентьевна Жаркова с внучатами Люсей и Серёжей. Паланга, 1946 г.
Нойкурен (г. Пионерский Калининградской области)
Во второй половине 1946 г. 1 ГМТАП с аэродрома Паланга был перебазирован на аэродром Пионерск Калининградской области (бывшая немецкая авиабаза «Нойкурен» [15]). В октябре 1946 г. семья Полищуков переехала из Паланги в Нойкурен. Здесь недалеко от железнодорожной станции Пионерск, в так называемом квартале «Шанхай», семье Полищуков выделили 2 комнаты на 2-м этаже особняка. На 1-м этаже проживали «потсдамские немцы» [16]. По словам Люси, она видела, как голодали немцы, как они копались в баках с отбросами в поисках пищи. Они не имели продовольственных карточек. Что могли обменять из собственного имущества, обменивали, были готовы выполнять, ради куска хлеба, самые грязные работы. С одной стороны, говорила она, их было очень жалко, с другой, вспоминая свои голодные годы в эвакуации и то, что немцы ввергли советский народ в состояние разрухи и высочайшего жизненного напряжения – громадных безвозвратных потерь от голода во время блокады Ленинграда, появлялось чувство возмездия за то, что преобладающая часть немецкого народа поддерживала идеологию и политику захватничества и расовой ненависти Гитлера.
[15] Расположена на побережье Балтийского моря в северной части Земландского полуострова. Её строительство началось в 1935 г. после заявления Гитлера о создании Люфтваффе. Имела хорошо дренажированное грунтовое летное поле, многочисленные ангары для самолетов, бетонные предангарные площадки и рулежные дорожки, казармы. Постоянно дислоцировались на авиабазе лётная школа и авиационный полевой полк «Нойкурен». Боевые летные части использовали аэродром в зависимости от оперативной обстановки. Школа расформирована 15.03.1945 г. в Магдебурге после чего персонал школы был переведен в пехоту и в апреле 1945 г. участвовал в боевых действиях. По окончании ВОВ база оказалась практически не разрушенной.
[16] «Потсдамские немцы» – фольксдойче – гражданское немецкое население, заселявшее отторгнутые от бывшего Рейха провинции (Восточную Пруссию, Силезию, Судеты) и подлежащие, в соответствии с решениями Потсдамской конференции (17.07–2.08.1945 г., г. Потсдам) депортации в Германию. Совет министров СССР принял постановление от 11.10.1947 г. №3547-1169с «О переселении немцев из Калининградской области РСФСР в советскую зону оккупации Германии». Депортация была осуществлена в течение года. Депортируемым дозволялось взять с собой 300 кг личного имущества («за исключением предметов и ценностей, запрещенных к вывозу таможенными правилами»). Каждому переселенцу выдавался сухой паёк на 15 дней по нормам промышленных рабочих. Первый эшелон ушёл 22.10.1947 г., последний – 21.10.1948 г. Депортировано немного более ста тысяч человек.
В 1946 г. в Нойкурене была открыта первая русская школа, как Нойкуренская начальная школа. Тогдашнее число учеников – около сотни человек. Первым директором этой школы была Августа Леонидовна Омельченко (с 1946 по 1950 г.). Её нередко вспоминала Люся.
Ученики у входа в Нойкуренскую начальную школу. Стоит Люся Полищук, 1946 г.
В этом же году бывший немецкий курорт Нойкурен решением Совета Министров СССР передан в ведение органов здравоохранения для организации детского санатория республиканского подчинения. Именно в знак признания детской здравницы поселению Нойкурен было присвоено название Пионерский, которое город носит до сих пор.
В 1946 г. Люся перевелась в 3-й класс вновь открывшейся школы. Здесь она встретилась и подружилась с Аллочкой Глебовой (Аллой Кузьминичной Глебовой), дочерью военных врачей смолян (выходцев из Смоленской области) – Глебова Кузьмы Семёновича (1904–1987) и Глебовой Ольги Васильевны (1902–1977), участников Великой Отечественной войны (похоронены в г. Калининграде). В эти годы в Пионерском ещё не было муниципальной медицины. Врачебная помощь оказывалась в гарнизонной санчасти, возглавляемой отцом Аллы. Ольга Васильевна работала терапевтом. Медицинская помощь Глебовых для членов семьи Полищуков была нередко чрезвычайно необходимой, особенно после рождения 29 марта 1947 г. третьего ребёнка – Димы (Дмитрия Михайловича Полищука). В кругу семьи Люся часто повторяла, что имя «Дима» для малыша придумала она. Имя «Дмитрий» появилось в её сознании, конечно же, не на основе антропонимики. Сыграло детское воображение. Может быть кто-то ей подсказал, что это имя греческого происхождения, посвящённое богине Деметре – древнегреческой богине земли и плодородия. Поэтому имя «Дмитрий» часто ассоциируют с понятием «земледелец». Кстати, до сих пор Дмитрий Михайлович Полищук земледельцем не стал.
В 1947 г. Люся рассталась с Аллочкой в связи с переводом по службе её отца – Кузьму Семёновича в г. Мамонов Калининградской области.
Люся в пионерском лагере Балтийского флота, 2-й ряд, 4-я справа (девочка с косами), г. Светлогорск (нем. Раушен), июль 1947 г.
Люся – нянечка, братья Серёжа и малыш Дима, г. Пионерский (Нойкурен), 1948 г.
Школьница Люся Полищук, г. Пионерский (Нойкурен), 16.05.1949 г.
Совгавань (пос. Наумовка)
В 1948 г. Михаил Тихонович был направлен на Высшие офицерские курсы авиации ВМФ СССР, после окончания которых он получил два предложения командования: либо служить в штабе ВВС Тихоокеанского флота (ТОФ) СССР (Совгавань – аэродром Каменный Ручей [17] рядом с посёлком Монгохто Ванинского района Хабаровского края), либо в штабе Дальневосточного военного округа (г. Хабаровск). Было принято первое предложение. В сущности, оно означало готовность продолжить военную службу в местах поселений ссыльных зеков – «врагов народа» и «изменников Родины». Конечно же, эту готовность мотивировало заметное повышение денежного содержания Михаила Тихоновича, а, следовательно, и повышение покупательной способности его семьи.
[17] Аэродром (авиабаза) Каменный Ручей начал строиться в 1939–1940 гг. для прикрытия Дальнего Востока СССР при возможном военном конфликте с Японией. В середине 40-х годов аэродром считался запасным, но мог принимать (и принимал) любые типы тогдашней авиационной техники (Дугласы, Бостоны, Пе-2, Каталины, истребители). Личный состав аэродрома при строительстве работал вахтовым способом: командировался со Знаменки (Советская Гавань). Постоянно проживающего на аэродроме личного состава не было. В соответствии с директивой Командующего ВВС ТОФ генерал-майора Преображенского Е. Н. в быстром темпе стали строить большой аэродром и посёлок. Годом образования посёлка и гарнизона принято считать 1947 г. – начало строительства аэродрома с бетонной ВПП и капитального жилья в тайге. Были построены: важный объект гарнизонной культуры – бревенчатый Дом офицеров флота; ВПП и рулёжные дорожки; служебные помещения; жилой массив. Строили в быстром темпе комсомольцы и заключённые, военные и вольнонаёмные. В 1953 г. на аэродром перебазировались: пикировочный авиаполк, минно-торпедный авиационный полк (с аэродрома Май-Гатка), штаб авиационной дивизии.
Зимой 1949 г. семья Полищуков в составе 6-ти человек (вместе с бабушкой Анной Арсентьевной (перед отъездом сказавшей: «Еду, чтобы помочь вам. Сознаю – не вернусь в родные места») покинула г. Пионерский (Нойкурен) и отправилась в долгий и тяжёлый путь к месту нового назначения Михаила Тихоновича. Предполагалось, чтобы доехать до Совгавани потребуется не менее 15 суток. В Калининграде погрузились на поезд до Москвы. Прибыли на Белорусский вокзал. С немалыми трудностями добрались на такси до Казанского вокзала. После продолжительного ожидания на вокзале удалось сесть в поезд Москва – Владивосток (время следования до Хабаровска – более 8 суток). На железнодорожных станциях в те годы купить у местных жителей можно было только вареную картошку. В Хабаровске семья Полищуков высадилась. Михаил Тихонович по аттестату получил хлеб, селёдку, сахар. Сделали пересадку на поезд Хабаровск – Комсомольск-на-Амуре». В Комсомольске-на-Амуре глава семьи нанял автомобиль, на котором по льду Амура в сильную стужу доехали до железнодорожной станции Пивань (около 20 км от Комсомольска), где погрузились в вагон поезда Пивань – Ванино (Совгавань [18]). Поезд шёл очень медленно (около суток: в настоящее время среднее время движения – около 13 часов). В те годы среди военных и гражданских существовала сумбурная оборотная шутка: «Дай Бог, доехать от Пивани до Вани» и «Дай Бог, доехать от Вани до Пивани». Надо понимать, «Ваня» – это Ванино.
[18] В настоящем изложении «Совгавань» – понятие собирательное, это и город Советская гавань, и посёлок Ванино, и посёлок Наумовка, и посёлок Монгохто, и посёлок Бяуде и т. д. В описываемые годы в рассматриваемых местах не существовало строгого государственного административного деления. Власть во многих поселениях принадлежала начальникам военных гарнизонов.
Хабаровск – Комсомольск-на-Амуре – Ванино – Советская Гавань (Совгавань )– Южно-Сахалинск – Камчатка – Япония
Ниже показано расположение посёлка Ванино относительно города Советская гавань и других близлежащих «совгаваньских» поселений.
В Ванино семью майора Полищука встретили офицеры штаба ВВС 7-го ТОФ СССР и отвезли в пос. Бяуде (Военпорт), точнее, в посёлок Наумовка, расположенный в 2–3-х километрах от Бяуде. В Наумовке находился штаб ВВС 7-го ТОФ СССР. Поначалу семью разместили в 2-хкомнатной квартире вместе с семьёй заместителя командира воинской части по тылу подполковника Волощука. Туалет был на улице. В этой квартире семьи, подружившись, прожили около 2-х месяцев. Михаил Тихонович был назначен на должность начальника полигонной службы ВВС 7-го ТОФ и приступил к ревностному исполнению своих обязанностей. Семья переехала в отдельную, размером около 40 квадратных метров квартиру, составляющую половину деревянного дома – особняка с туалетом опять же на улице и совершением ежедневного утреннего и вечернего туалета с использованием тазика. В посёлке имелась рубленая баня, но для помывки военнослужащих (матросов) срочной службы. В этих житейских условиях началась заключительная часть военной службы участника Советско-финской и Великой Отечественной войн Михаила Тихоновича Полищука на морских дальневосточных рубежах СССР.
Школьные годы Люси в Совгавани
Люся продолжила учёбу в 6-м классе десятилетней школы № 15 в пос. Дэсна. В школу учеников возили и привозили на накрытом брезентом американском грузовике – студобекере. Серёжа же продолжил учёбу в 4-м классе семилетней школы, расположенной в селе Бяуде (возможно Бяудэ). Ему автомобильного транспорта не предоставляли – ходил в школу и из школы пешком.
Люсе 12 лет, 1949 г., пос. Наумовка (Совгавань)
7 ноября (в день свершения Великой Октябрьской социалистической революции) 1950 г. в семье Полищуков появилась вторая дочка Наташа (Наталия Михайловна Полищук). На второй день после рождения Наташи (8 ноября 1950 г.) умерла бабушка Анна Арсентьевна. Люся говорила, что матросы под руководством отца сколотили гроб и сделали большой крест из кедра. Похоронили бабушку на кладбище в посёлке Рыбкино, расположенном в 7-ми километрах от Наумовки. Слова бабушки перед отъездом из Пионерского в Совгавань: «Еду, чтобы помочь вам. Сознаю – не вернусь в родные места», – оказались пророческими. И хотя у бабушки характер был нелёгкий, вся семья почувствовала большую утрату. До конца своих дней Люся вспоминала бабушку и с большой грустью говорила, что наверняка её могилка исчезла.
Дима и Наташа подрастали, а Люся и Серёжа продолжали учиться каждый в своей школе.
Брату Люси Диме 4 года. Пос. Наумовка (Совгавань), 1951 г.
Люся помогала маме ухаживать и за маленьким Димой, и за малюткой Наташей.
7-й класс школы №15, п Дэсна (Совгавань), 1951 г. Люся Полищук – 3-й ряд, 4-я справа (с косами), 2-я справа в этом ряду Ира Иошкина
Отец Люси Михаил Тихонович с маленькой Наташей у дома, в котором жила семья Полищуков. Наумовка (Совгавань), 1951 г.
Михаил Тихонович (слева) с дочкой Наташей на стадионе в Наумовке. Лето 1952 г.
Люся, с её слов, училась старательно, увлекалась литературой, много читала, писала содержательные сочинения, наиболее удачные из которых учительница по литературе зачитывала в своём и в других классах. Активно участвовала в школьной самодеятельности в части художественного чтения. С определёнными трудностями постигала физику и математику. Можно сказать, проявляла гуманитарные наклонности. В старших классах её избрали секретарём комсомольской организации школы. У неё сложились хорошие отношения с большей частью учителей школы. В последующей жизни своим близким она с гордостью говорила, что многие её учителя являлись выпускниками МГУ им. М.В. Ломоносова и Ленинградского государственного университета.
В 7-м классе Люся подружилась с Ирой (Маирой) Иошкиной – дочерью погибшего 14.07.1942 г. при выполнении боевого задания на Северном флоте штурмана-торпедоносца, выпускника Ейского ВМАУ им. Сталина, капитана Иошкина Гавриила Дмитриевича. После смерти отца мать Иры – Аграфена Афанасьевна Иошкина, имея на руках маленьких Иру и Веллу, вышла замуж за лётчика-торпедоносца Костенко Николая Григорьевича, участника войны с Японией. В эти годы он проходил службу и проживал со своей семьёй в Наумовке (Совгавань) [19]. Большая дружба Люси и Иры, с некоторым перерывом, продолжилась, когда их семьи уже жили в Москве, до самого, можно сказать, раннего ухода – 14.07.2004 г. (по причине продолжительной онкоболезни) Маиры Гавриловны Гриценко (Иошкиной) из жизни. После смерти Иры Люся регулярно поддерживала дружеские отношения с её супругом Гриценко Олегом Фёдоровичем (доктором биологических наук) и их дочерью Алиной Олеговной. Эпизодически по телефону она разговаривала с Веллой, проживающей со своей семьёй в Калининграде (Кёнигсберге).
[19] Помнится, в августе 1958 г. после поступления А. Кострова в Военную академию Люся и её молодой супруг были приглашены в гости к Костенкам, проживавшим в Калининграде (Кёнигсберге) в весьма приличной квартире в немецком особняке. Родители Иры очень хорошо знали Люсю по Совгавани, поэтому встреча прошла оживлённо, вспоминали про жизнь в Совгавани, про устройство Люсиной семьи после увольнения её отца – Михаила Тихоновича Полищука в запас и про многое другое, что связывало их по жизни на краю большой страны.
Школьницы подружки Ира Иошкина (слева) и Люся Полищук. Наумовка (Совгавань), начало 50-х годов XX века. В 1952-м году Люся и Ира расстались: отчима Иры Костенко Н. Г. направили служить в г. Калининград (Кёнигсберг)
В 9-м классе у Люси установилась дружба с новенькой одноклассницей Валей Романенко – дочерью Ивана Георгиевича Романенко, прибывшего в Наумовку в 1953 г. из ВВС Балтийского флота на должность командующего ВВС 7-го флота на Тихом океане. Между ними сложились ровные доверительные отношения. Менее близкие отношения складывались со второй дочерью Командующего – Женей. Но по фотографиям видно, что обе дочери главного начальника в Наумовке не чурались «простого» молодёжного общества. Может быть, потом девушки изменились. Помнится случай, когда Люся, уже ставшая матерью семейства и проживавшая в слушательском доме-общежитии в Москве с мужем – адъюнктом Военной академии А. Костровым, по телефону пригласила в гости Валю (в эти годы семья И. Г. Романенко проживала в Москве). Она согласилась увидеться, но не приехала. Причины остались неизвестными. После этого контакты Люси с ней не возобновлялись.
Валя Романенко на катере Командующего. Лето 1953 г., Совгавань
Люся Полищук (на переднем плане) и Женя Романенко с приятелями на плоту. 1953 г., Совгавань
Люся Полищук (слева) и Валя Романенко на речке Хаде, 1953 г., Совгавань
Люся Полищук (слева) и Женя Романенко на катере Командующего, Татарский пролив, 1953 г., Совгавань
Люся Полищук на катере, 1953 г., Татарский пролив
Люся Полищук (наверху левая) и Женя Романенко (наверху правая) на пикнике. 1953 г., Наумовка (Совгавань)
Люся Полищук. На втором плане – Иван Георгиевич Романенко, фото Вали Романенко. На какой реке рыбачит Командующий, неизвестно: то ли на реке Тумнин, то ли на Дюанке, возможно в Татарском проливе или в каком-то другом месте окрестностей Совгавани. 1953 г.
Окончание средней школы и выбор учебного заведения для получения высшего образования
В 1954 г. Люся окончила среднюю школу (десятилетку) № 15 в посёлке Дэсна (Совгавань). Встал вопрос, куда пойти учиться, чтобы получить высшее образование. Люся была склонна к варианту поступления в юридический институт, что советовали учителя-гуманитарии. Но отец (Михаил Тихонович) отговорил Люсю учиться на юриста. По этому вопросу у него были свои устойчивые соображения. Остановились на Ленинградском государственном библиотечном институте им. Н.К. Крупской. Как-никак, учиться в городе, в котором родилась Люся, с которым у родителей очень многое связано, получаемая после окончания института специальность соответствует наклонностям Люси, к тому же в этом городе проживали три родные (по матери) тёти – всё это как бы предопределяло правильность принятого решения.
В начале июля 1954 года Люся приготовилась уезжать в Ленинград по железной дороге тем же, но в обратном направлении, путём, которым отец привёз семью в Совгавань, то есть «от Вани до Пивани» (от Ванино до Комсомольска-на-Амуре). Далее Хабаровск – Москва, а потом и Ленинград. Но произошла оказия. Командующий ВВС Иван Георгиевич Романенко сказал Михаилу Тихоновичу, что не надо Люсе ехать по железной дороге, что с аэродрома Мангохто (Каменный Ручей, 30 км севернее Совгавани) в Москву отправляется военно-транспортный самолёт. На нём она и полетит до Москвы. Но надо выполнить поручение: отвезти деньги нашей матери (имелось в виду его жене, матери Жени и Вали), которая в это время находилась в Москве, проживая в сталинском высотном доме на Котельнической набережной (в нём семье Героя Советского Союза генерала Романенко И. Г. была выделена небольшая жилая площадь). Иван Георгиевич лично вручил Люсе завёрнутую в газету пачку денег, сказав при этом чтобы она не только сохранила это в целостности и сохранности, но и доставила по указанном адресу. Когда разговор заходил о семье Романенко, Люся почти всегда вспоминала про этот случай проявления доверия к ней.
Перед отправлением из Наумовки автомобиля на аэродром Люсю провожала вся её семья – отец, мать, Серёжа, Дима и маленькая Наташа, которая, как вспоминала Люся, долго махала вслед ей своей ручкой [20].
[20] В этом же, 1954-м, году семья подполковника Полищука переехала из Наумовки в пос. Монгохто, который был неплохо обустроен. В двухэтажных 4-хквартирных деревянных домах имелось водяное отопление (действовала центральная котельная).
Михаил Тихонович снабдил Люсю мешочком (полиэтиленовых пакетов тогда не было) на случай рвоты от укачивания в самолёте. Полёт был длительный с промежуточными посадками для дозаправки и отдыха. Экипаж совершил посадку на окраинном московском аэродроме Измайлово [21]. На такси Люся добралась до высотного дома на Котельнической набережной и исполнила поручение Командующего.
[21] С июля 1942 г. по март 1959 г. на аэродроме Измайлово базировался Краснознамённый транспортный авиаполк ВВС ВМФ. Ранее, до 1942 г., на этом аэродроме располагался истребительный авиационный полк особого назначения ВВС ВМФ, который защищал небо столицы в дни Битвы за Москву в 1941–1942 гг. А. Кострову приходилось садиться на ВПП этого аэродрома в бытность службы в 263-м транспортном авиационном полку ВВС Балтфлота (базировался полк на аэродроме Девау в г. Калининграде). В 1959 году Краснознамённый транспортный авиаполк переведён на подмосковный аэродром Остафьево (Подмосковье). Полком командовал до катастрофы в Алжире полковник Козинов Пётр Никитович, неоднократно приглашавший преподавателя Военной академии А. Кострова, бывшего его правого пилота, полетать с ним на транспортном самолёте АН-12. Полетать, к большому сожалению, не удалось!
В последующей жизни ей не пришлось бывать в Совгавани, но она часто вспоминала о совгаваньской жизни: холодной зиме и чистом воздухе; настоящей кедровой тайге с обилием брусники, морошки и таёжной малины; ярких небесных звёздах; частых летних вечерних туманах; избытке рыбы, особенно горбуши и кеты; недостатке натуральных молочных продуктов; не очень вкусных (завезённых в большей части из Китая) фруктах, местных жителях орочах [22] (продававших по месту жительства семей военнослужащих продукты своего промысла, разведения домашнего скота и огородничества) и, конечно, о своей школе. В сравнении с воспоминаниями Люси о совгаваньской жизни воспоминания её брата Сергея более натурны. Он считает, что условия жизни на Дальнем Востоке были тяжёлыми. Туалеты располагались на улице, далеко от квартир, что в зимнее время являлось причиной частых простуд. Бани работали только для военнослужащих срочной службы. Члены семей офицеров мылись в тазиках. Вода – привозная, за которой приходилось выстаивать в длинных очередях. Зима – суровая, температура опускалась в зимнее время до минус 50 градусов по Цельсию (в складах хлеб превращался в камень). Летом докучали тучи мелкой мошки, сильно раздражавшей кожу лица и рук. Особенно от мошки страдали маленькие дети. Приходилось недоедать и испытывать чувство голода. По нормам выдавали картофель, капусту, морковь, свёклу, лук, порошковый чеснок, томатную пасту. Вполне удовлетворительно снабжали консервами и жирами. В отсутствие сладостей сливочное масло являлось лакомством для детей. Употребление сливочного масла, при дефиците жизненно необходимых витаминов, позволяло существенно снижать заболеваемость детей. Частые дожди доставляли большие неудобства. Возникающие огромные лужи прикрывались досками, нередко поломанными, что создавало опасность передвижения. В тёмное время можно было серьёзно повредить ноги и даже упасть в грязь. На всём побережье Татарского пролива вечером в летнее время наступали плотные, очень холодные туманы (видимость снижалась до нескольких метров). При всех жизненных неудобствах, люди не переставали верить в лучшее будущее и жили надеждами возвращения в более уютные родные места.
[22] Орочи (самоназвание – нани) – народ, живущий главным образом в Советско-Гаванском и Комсомольском районах Хабаровского края, бассейне реки Тумнин. Численность – свыше полутысячи человек. Расселены в границах бассейна реки Тумнин, побережья Татарского пролива. Промысел орочей – круглогодичное рыболовство, таёжная охота (с преобладанием на копытных животных и морского зверя). В 20-м веке орочи стали заниматься огородничеством, держать домашний скот. Верующие православные, некоторые придерживаются традиционных верований.