Трудовая деятельность, воспитание детей, навечное расставание с родителями

Трудовая деятельность Люси и развитие культуры семьи

Весной 1960 г. Люся сказала, что она хотела бы пойти на работу. В этом проявлялась её практическая и объективная потребность – реализовать полученное образование на практике и, к тому же, улучшить, хотя бы на немного, материальное положение семьи. При этом в семье шёл разговор и о неопределённости перспективы военной службы мужа. Несмотря на то, что он учился на командира-ракетчика, которого при небольшом доучивании можно было сделать специалистом с высшим техническим образованием, очень нужным для ракетных, как тогда говорили, инженерных, войск стратегического назначения, прошли слухи о расформировании спецфакультета КВВА и увольнении его слушателей в запас. Кстати, 17 декабря 1959 г. постановлением Правительства СССР был создан новый вид Вооружённых Сил – Ракетные войска стратегического назначения (РВСН). Возможно в связи с этим 15 января 1960 г. Верховный Совет СССР принял Закон о новом значительном сокращении Вооруженных Сил – на миллион двести тысяч [30]. Требовалась не только коренная перестройка структуры и состава Вооружённых Сил, но и перестройка системы их финансирования.

[30] Большое сокращение численности обычных Вооружённых Сил при Н.С. Хрущёве проходило незадолго до этого. В 1955-м и 1958-м годах они были сокращены на два миллиона сто тысяч.

В складывающейся жизненной ситуации приняли решение в конце апреля 1960-го года отправить Ирочку (ей исполнился 1 год и 3 месяца) к бабушкам Мане и Поле в г. Калинин (Тверь). Тем более что они очень желали поухаживать за внучкой. После этого Люся поступила на работу в Государственную библиотеку СССР им. В.И. Ленина. На дорогу от дома, расположенного, как уже говорилось, на аэродроме в Монино, до работы она затрачивала порядка полутора часа. Это было вполне допустимо, поскольку теперь не требовался ежедневный уход за ребёнком. Редкими были субботы и воскресенья, в которые бы она не ездила к дочке. Обычно в субботу после работы [31], закупив в магазинах Москвы колбасы, мяса, сладостей (в г. Калинине свободно купить было невозможно), она уезжала на электричке в Калинин, а в воскресенье вечером возвращались в Монино.

[31] В те годы в СССР была 6-тидневная рабочая неделя. На XXIII съезде КПСС (29 марта – 8 апреля 1966 г.) принято решение о переходе на 5-тидневную рабочую неделю с двумя выходными дням (суббота и воскресенье). «Пятидневка» с 8-часовым рабочим днем введена в марте 1967 г.

Работа на абонементе этой самой большой библиотеки страны оказалась для Люси весьма суетливой, после работы она возвращалась домой очень усталой. Нередко от неё можно было слышать, что она по специальности библиограф и поэтому ей надо подыскивать работу библиографа в какой-то московской библиотеке.
Тем временем (в середине 1960-го года) ситуация у мужа Люси – слушателя КВВА ст. лейтенанта Кострова складывалась так как пророчили ранее распространённые слухи. Действительно, после сдачи переводных (на 3-й курс) экзаменов спецфакультет (факультет № 10) КВВА был расформирован. Слушатели, окончившие 2-й курс этого факультета, были после описанного выше «партийного бунта слушателей» переведены в ВИА им. Ф.Э. Дзержинского (некоторые слушатели по собственному желанию уволились с военной службы) опять на 2-й курс, без предоставления служебной жилплощади [32].

[32] Об этом подробно описано в разделе настоящего сайта «Военная академия и адъюнктура».

Вместе с Люсей оперативно подыскали в Москве в наём комнату в «сталинском доме» на Рижском проезде (напротив платформы Маленковская) в двухкомнатной квартире некоего дяди Васи, метростроевца, приехавшего в Москву в тридцатые годы из деревни то ли Рязанской, то ли Тамбовской области. Его семья состояла из 4-х человек (дядя Вася, жена и двое детей). Перевезли из «аэродромного дома» свой скромный скарб: раскладной диван, постельное бельё и элементарную посуду. Жили с хозяевами в согласии, в квартире находились в вечернее и ночное время, с субботы на воскресенье обычно уезжали к дочке Ирочке в г. Калинин. Так что не обременяли хозяев своим присутствием. Казалось, что никаких проблем в отношениях с дядей Васей и членами его семьи не было. Тем не менее перед окончанием А. Костровым 1960–1961 учебного года дядя Вася заявил, что аренду комнаты прекращает (тогда договоры были устными). Как потом стало известно, он боялся обложения налогом получаемого от сдачи комнаты дохода. Кстати, в те годы, это было типичным явлением – побаивались сдавать жильё на срок более полугода. Пришлось снова искать в Москве комнату для проживания. По информации одной из старушек, сидящих у подъезда, обратились к пожилой женщине, проживающей с мужем и дочерью в двухкомнатной квартире в доме на том же Рижском проезде. Представилась женщина тётей Машей, её муж и дочь отсутствовали. Решили вселиться. Нормально прожили около двух недель, потом появились муж и дочь. В семье тёти Маши начались пьянки и ругань. Стало ясно, что жить здесь нельзя. С трудом, в Марьиной роще нашли небольшую комнату в двухкомнатной квартире у женщины с тремя детьми. Звали её Доня. На вопрос: «Не боится ли она обложения налогом получаемого от сдачи в аренду комнаты дохода?» – она обвела усталым взглядом рядом стоящих маленьких детей и ничего не сказала в ответ. Всё было ясно. Помнится, Доня сильно кашляла, и она сразу предупредила, что у неё астматический бронхит аллергической природы, поэтому она не заразная. Ради высокой цели – продолжения учёбы в одной из лучших военных академий СССР – пришлось вселиться.
В это время реально встал вопрос о переходе Люси из Библиотеки им. В.И. Ленина на другое место работы. По рекомендации одной из знакомых Люся обратилась к директору Государственной научно-технической библиотеки СССР (ГПНТБ СССР) (ул. Кузнецкий мост, 12) Морозовой Е.Н. Вначале Люся поработала в отделе обслуживания ГПНТБ, а затем её перевели под начало одного из опытных библиографов – Алёшиной Елены Константиновны. В эти годы (начало 60-тидесятых) ГПНТБ стала активно формироваться как национальная библиотека по фундаментальным наукам и технике. Библиотека превращалась в научно-методический центр для научно-технических библиотек страны, центр координации справочно-библиографической работы во многих областях народного хозяйства по обеспечению их научно-технической информацией. За сравнительно непродолжительный период работы в должности рядового библиографа Люся многому научилась.
Летом в июле 1960-го года в очередной отпуск отправились из комнаты Дони в родительский дом, в Калинин (Тверь), где у бабушек жила дочка Ирочка. В тёплые солнечные дни купались в Тверце или Волге, гуляли и ели мороженое в Городском саду и на Набережной Степана Разина. Побывали в картинной галерее в Императорском путевом дворце, являвшимся в царские времена промежуточным пунктом для отдыха императорской семьи на пути следования из Санкт-Петербурга в Москву и наоборот [33].

[33] Важными посетителями этого дворца были: императрица Екатерина II, императоры Павел I и Александр I, Принц Георг Ольденбургский и великая княгиня Екатерина Павловна, историк Николай Карамзин, художник Орест Кипренский, писатель Иван Лажечников, поэт Фёдор Глинка. Екатерина II устраивала в этом дворце званые обеды, Александр I часто тут останавливался, а его сестра Екатерина Павловна превратила дворец в центр светской жизни страны. Поэты и писатели съезжались сюда со всех концов страны, чтобы прочесть свои произведения членам императорской семьи (больше информации по ссылке).

Императорский путевой дворец-усадьба в г. Калинине (Твери). Архитекторы усадьбы – Пётр Никитин, Матвей Казаков, Карл Росси, Александр Резанов

Ходили в кинотеатр «Звезда», расположенный на берегу Волги, рядом с Городским садом.

Кинотеатр «Звезда», г. Калинин (Тверь). Здание построено в 1937 г. (архитектор Калмыков В. П.). Одна из выделяющихся довоенных построек в городе. Проект повторен в Симферополе (кинотеатр «Симферополь»), Туле, Мурманске, Куйбышеве (ныне Самара), Сталинграде (ныне Волгоград) и Смоленске (кинотеатр «Октябрь»)

Посмотреть спектакли продвинутого Калининского драматического театра в этот отпуск не удалось. Его коллектив находился на гастролях. Следует признаться, в семье цирк не вызывал большого интереса, хотя Калининский государственный цирк, неоднократно сгоравший от огня, считался одним из лучших областных цирков. Словом, в цирк не ходили. Катались на катере по Волге и Тверце. Иногда доставляли обеденную еду дедушке – Алексею Петровичу Кострову, работавшему в то время сторожем в здании Успенского собора, расположенном рядом с Речным вокзалом. В советское время этот храм использовался в качестве какого-то хозяйственного помещения.
Люсе очень нравилось смотреть на Волгу, на впадающую здесь в неё реку Тверцу, на подходящие к пристани вокзала и уходящие от неё большие пассажирские пароходы (которые приходят и уходят «совсем не так как поезда»), на центр города со стороны вокзала.

Успенский собор и Речной вокзал, построенный по проекту архитекторов Е.И. Гавриловой, П.П. Райского и инженера И.М. Тигранова в стиле сталинского неоклассицизма в 1938 году на месте разрушенной части Отроч Успенского монастыря. Успенский собор – сохранившаяся часть монастыря. Здание вокзала неумолимо разрушается, верующие говорят, что это «наказанье божье» за неуместную постройку

Возвращаясь домой (до остановки трамвая на ул. Зинаиды Коноплянниковой), подходили по набережной Волги к памятнику Афанасию Никитину – тверитянину, первооткрывателю Индии, осматривали рядом расположенную Церковь Воскресения Христова (Трёх исповедников).

Памятник тверитянину Афанасию Никитину – путешественнику первооткрывателю Индии. Установлен в 1955 г. (скульпторы А.П. Завалов, С.М. Орлова, архитектор Г.А. Захарова) и восстановленная Церковь Воскресения Христова (Трёх исповедников). В годы Советской власти в здании церкви располагались музей здравоохранения, морской и шахматно-шашечный клуб

Люся любила переходить Волгу по Староволжскому мосту.

Староволжский мост в Калинине (Твери). Впоследствии сравнительно крутой солнечный в дневное время берег и побережье были превращены в зону отдыха и развлечений с песчаным пляжем. В хорошую летнюю погоду здесь отдыхает очень много жителей Твери и приезжих гостей

В октябре 1941 г. перед захватом немцами города мост был взорван, после изгнания фашистов – восстановлен.

Так выглядел Староволжский красавец мост – символ г. Калинина после подрыва его в октябре 1941 г.

Интерес к Староволжскому мосту Люся проявила после неубедительного рассказа супруга его истории. Решили посетить Калининскую (Тверскую) областную библиотеку имени А.М. Горького и получить более достоверную информацию об этом не рядовом сооружении. К тому же ей очень хотелось увидеть эту библиотеку, поскольку о ней очень хорошо отзывались её однокурсники, проходившие в ней практику. Помнится, был тёплый день, поэтому мы оказались редкими посетителями библиотеки. После непродолжительного вступительного разговора с симпатичной девушкой-библиотекарем мы оказались всецело в её внимании. Особенно стало проявляться её благорасположение, когда она узнала, что мы из Москвы и что Люся профессиональный библиограф, на слышавший много положительного о Калининской областной библиотеке. Чувствовалось, что девушка-библиотекарь готова была бесконечно красиво рассказывать про своё учреждение. С трудом нам удалось остановиться в разговоре и попросить её то, за чем мы в первую очередь пришли, а именно историю создания Староволжского моста в г. Калинине (Твери). Нам удалось ознакомиться с очерком, содержащим историю создания и эксплуатации моста. Мы узнали, что мост построен в 1897–1900 годах чешским инженером Л.И. Машеком. Он стал первым постоянным мостом через Волгу в Твери (до этого пользовались понтонным мостом, якобы изначально возведённым по личному указанию Петра Великого). При постройке моста Л.И. Машек использовал конструкцию немецкого инженера Г. Гербера (1832–1912), в которой используется непротяжённая балка («балка Гербера»), подвешенная между далеко выступающими стальными консольными конструкциями ферм. Это позволяет при небольшой выпуклости вверх несущей конструкции значительно облегчить конструкцию и придать мосту лёгкий «воздушный» вид. Мост внешне похож на построенный в 1894–1896 гг. мост Свободы (бывший мост Франца-Иосифа – императора австрийского) через Дунай в Будапеште.

Здание Калининской (Тверской) областной библиотеки имени А.М. Горького

Через этот единственный мост в начале пятидесятых годов прошлого века (в 1950-м г.) студент А. Костров на трамвае ездил в КГПИ. В 1956 г. трамвайные рельсы на мосту сняли в связи с переходом к троллейбусному сообщению.
Все мы были удовлетворены проведённым отпуском в родительском доме. Бабушки Маня и Поля и дедушка Алексей Петрович высказывали сожаление, что мы уезжаем от них. Ирочка осталась у бабушек, а мама Люся и папа Толя вернулись в комнату Дони. Люся продолжила работу в ГПНТБ, а её супруг – учёбу на 2-м курсе Академии им. Ф.Э. Дзержинского.
Хорошо запомнилось 12-е апреля 1961 г. В этот день слушатель по причине простудного заболевания лежал в домашней постели, информационно отрезанный от мира. Но вот приходит Люся с работы, несколько пораньше обычного, и с восторженным выражением лица спрашивает: «А ты знаешь, что сегодня произошло?». Поняв, что слушатель «главного стратегического ракетного учебного заведения страны» совершенно не осведомлён о произошедшем, она с издёвкой продолжила: «Ну вот, а ещё ракетчик-отличник! Сегодня Юрий Гагарин первым в мире совершил полёт на космическом корабле в космос и благополучно вернулся на Землю. По этому поводу все сотрудники ГПНТБ участвовали в торжестве. Вот я и пришла пораньше». Как бы в оправдание пришлось ей сказать, что твоего мужа готовят для решения других важных задач и о последних достижениях в области подготовки и выполнения пилотируемых космических полётов не уведомляют. Но как бы там ни было, сообщение Люси наполнило душу гордостью за успехи страны в деле освоения Космоса. Поэтому показался очень неадекватным ответ преподавателя (на занятии по курсу «Боевая эффективность стратегического ракетного вооружения») на вопрос слушателя: «Как следует рассматривать личное достижение Ю. Гагарина в совершении космического полёта?». Преподаватель ответил: «Он являл собой пассивный элемент системы». Далее он добавил: «Всё решают инженеры – конструкторы и технологи». Вспомнились слова майора Куприянова, преподавателя по аэродинамике в ВМОЛАУ им. Сталина, о том, что на смену пилотам придут инженеры, которые будут не только проектировать, но и запускать по предназначению летательные аппараты, оставаясь на Земле. Как уже говорилось ранее. В жизни есть место и инженерам, и пилотам.
Прошёл ещё год напряжённой учёбы слушателя в Академии им. Ф.Э. Дзержинского и работы Люси в ГПНТБ. Люся всячески способствовала учёбе и культурному развитию мужа. Это у неё было заложено в характере. Её учёба и жизнь в Северной культурной столице (Ленинграде) усилили чувство уважительного отношения к культуре. Исключительно по её инициативе ходили в театры, кино, музеи Москвы. Посещали книжные выставки, иногда решались посидеть в ресторанах. По-видимому, испытав жизнь в военных гарнизонах, в том числе и в очень отдалённых от центров цивилизации, она очень правильно оценивала предоставленные возможности подняться в своём культурном развитии. Супруг, зарегулированный служебной ответственностью и, не будет преувеличением сказать, большим желанием расширить свои профессиональные знания, забывал о необходимости своего гуманитарного развития.
В каникулярный отпуск после окончания 2-го курса ВИА им. Ф.Э. Дзержинского в 1961 г. всей семьёй отправились к родителям Люси в Черновцы. Благодаря доброму и заботливому отношению к нам Михаила Тихоновича и Марии Александровны, и их детей Димы и Наташи (сын Сергей, помнится, учился в Киеве) отпуск проходил прекрасно. Ездили купаться и загорать на реку Прут, молодой сосед – любитель порыбачить – взял с собой тестя и зятя-слушателя академии на рыбалку в недальние окрестности Черновцов. Ходили на центральный рынок и покупали свежие и очень недорогие (по сравнению с московскими ценами) мясные продукты, овощи, фрукты и ягоды. По вечерам ходили погулять на улицу Ольги Кобылянской [34], на которой всегда можно было встретить знакомых и перекинуться несколькими словами на какую-то свободную тему, а потом заглянуть в подвальчик и выпить разливного дешёвого, но удовлетворительного по качеству, молдавского вина.

[34] Кобылянская Ольга Юлиановна (1863–1942) – украинская писательница, известный деятель, посвятивший свою жизнь борьбе за равноправие женщин и мужчин; член Союза Писателей СССР.

Однажды сходили на танцы в Дом офицеров, располагавшийся в здании бывшего румынского Национального дворца, с которым соседствует Еврейский народный дом. Побывали в одной из главных достопримечательностей города – прекрасном архитектурном ансамбле (проект чешского архитектора Йозефа Главки) – Черновицком университете. От увиденного осталось незабываемое впечатление: ансамбль действительно для нас оказался настоящим архитектурным украшением небольшого областного города Черновцы (тогда в Черновцах проживало что-то около 150 тыс. человек).

Здание Черновицкого университета (бывшая резиденция митрополитов Буковины и Далмации), построен во времена Австро-Венгерской империи (1874–1875 гг.)

Побывали на центральном кладбище Черновцов, на котором увидели множество искусных надмогильных памятников, сохранившихся со времён Австро-Венгерской империи (на этом кладбище будут потом похоронены Михаил Тихонович и Мария Александровна). А вот на постановках в Черновицком музыкально-драматическом театре имени Ольги Кобылянской побывать не пришлось. Говорили, что летом в нём очень жарко. Но зато Люся во время прогулок могла продолжительное время любоваться архитектурой здания этого театра, построенного в 1903–1905 гг. (времена Австро-Венгерской империи) по проекту известных венских архитекторов Фельнера и Гельмера в стиле венского барокко с богатой отделкой, над которой трудились лучшие австрийские мастера.

Черновицкий музыкально-драматический театр имени Ольги Кобылянской

Люся говорила, что это здание во многом похоже на здание Оперного театра в Одессе, в котором она побывала в первые студенческие каникулы.
Особенно запомнилось празднование дня рождения Марии Александровны, которое в семье традиционно совмещали с празднованием Дня Военно-морского флота СССР. Это было прекрасное торжество, на котором присутствовала вся семья брата Михаила Тихоновича – Сергея Тихоновича Полищука, близкие знакомые, соседи. Михаил Тихонович под собственный аккомпанемент на гитаре отлично исполнял морские и украинские песни. Запомнились в его исполнении «Прощай, любимый город» (слова Чуркина А., музыка Соловьёва-Седого В.) и украинская народная «Дивлюсь я на небо».

Михаил Тихонович (с гитарой), Мария Александровна, Наташа, Дима Полищуки в приквартирном саду, Черновцы, ул. Суворова

Мама Люси – Мария Александровна (справа) и бабушка Дора – тёща Сергея Тихоновича, брата Михаила Тихоновича, Черновцы, ул. Суворова

В те годы Мария Александровна и Михаил Тихонович в больших количествах для москвичей заготовляли варенье из разных ягод и фруктов. И хотя его транспортировка в Москву была связана с неудобствами, бабушка Муся успокаивающе говорила: «Ничего-ничего, зимой очень пригодится!». Действительно, зимой часто вспоминали добрым словом и бабушку Мусю, и дедушку Мишу.

Люся и Ирочка в саду. Лето 1961 г., Черновцы, ул. Суворова (фото дяди Димы)

Костровы Ирочка, мама и папа, отпуск 1961 г., Черновцы (фото дяди Димы)

Вернувшись из отпуска, продолжили проживание у Дони, Ирочку отправили опять к бабушкам в калининский (тверской) родительский дом. Прожили у Дони до получения (в конце 1962-го года – 3-й курс академии) комнаты в новом доме («хрущёвке») семейного общежития слушателей ВИА им. Ф.Э. Дзержинского на ул. Генерала Глаголева. После этого переселения Ирочка, несмотря на протесты бабушек, стала жить с мамой и папой. Работу Люсе в ГПНТБ пришлось прекратить.

Ирочке 4 года. Москва, ул. Ген. Глаголева, 1963 г. У дома, в котором проживала семья слушателя (а затем адъюнкта) Кострова. На заднем плане Саша Косарев – сын Фёдора Косарева, секретаря партийной организации учебного отделения, командиром которого был А. Костров (Костровы и Косаревы проживали в комнатах одной квартиры)

Поле окончания 4-го курса Академии в 1963 г. отпуск всей семьёй проводили у родителей Люси в Черновцах в обычном режиме. Играли с Михаилом Тихоновичем в шахматы и дома, и в Городском парке им. М.И. Калинина. Ходили с Ирочкой в этот парк просто погулять. Ездили купаться на р. Прут. По приглашению семьи Сергея Тихоновича, брата Михаила Тихоновича, побывали в её квартире на ул. Богомольца, осмотрели рядом расположенный Черновицкий (ныне Буковинский) медицинский институт (ныне университет).

Июль 1963 г., Черновцы. Ирочке четыре с половиной года. В гостях у дедушки и бабушки

Младший брат Михаила Тихоновича Сергей Тихонович с женой Тамарой Филипповной и дочерями Жанной (справа) и Таней. Черновцы

Вечерами, как и в предыдущие отпуска, гуляли на ул. О. Кобылянской. В это время брат Люси Сергей учился в институте во Львове, Диме было 16 лет, Наташе – без малого 13. Они по возможности помогали нашей молодой семье. Ни отец, ни мать Люси не жаловались на какие-то явные проявления болезней. Единственное, чем явно был недоволен Михаил Тихонович, так это уменьшением почти на треть его военной пенсии. Своё недовольство в этой части он адресовал Н.С. Хрущёву. Иногда приходилось как бы успокаивать его (может быть не совсем корректно по отношению к участнику двух войн) разговорами о том, что созданы и масштабно разворачиваются Ракетные войска стратегического назначения, что государству нужны большие деньги.

Мама Люся, дочка Ирочка (четыре с половиной года) и папа Толя – слушатель ВИА им. Ф.Э. Дзержинского, 1963 г., Черновцы (фотоателье на ул. Ольги Кобылянской)

Вернувшись из отпуска, продолжили проживание у Дони, Ирочку отправили опять к бабушкам в калининский (тверской) родительский дом. Прожили у Дони до получения в конце 1963-го года комнаты в новом доме («хрущёвке») семейного общежития слушателей ВИА им. Ф.Э. Дзержинского на ул. Генерала Глаголева [35]. После переселения в эту комнату Ирочка, несмотря на желание бабушек оставить её у них, стала жить с мамой и папой в Москве (на ул. Генерала Глаголева, д. 17). Работу в ГПНТБ Люсе пришлось прекратить. Приняли решение – Люсе поступить на работу на 1 год в Детский сад Академии им. Ф.Э. Дзержинского воспитательницей (это было условие для устройства ребёнка в этот сад), а Ирочке в том же саду стать воспитанницей. Заведующая Детским садом (находящимся, помнится, на продолжении начала ул. Генерала Глаголева – Карамышевском проезде, недалеко от Москва-реки), приняла их (помнится, в начале 1964 г.) в свой коллектив без колебаний [36].

[35] Генерал-полковник Глаголев Василий Васильевич. Улица находится на западе Москвы, недалеко от широко известного дачного посёлка Серебряный Бор, описанного писателем Ю.В. Трифоновым в повести «Студенты» (1950). Несмотря на то, что после выхода повести прошло почти полтора десятка лет, в те годы Серебряный Бор мало чем отличался от описанного в этой повести. В некоторые воскресные тёплые летние дни вместе с Люсей удавалось искупаться в Москва-реке и позагорать на пляже в этом Бору, в зимние, перебравшись по льду реки на другой берег, – покататься на лыжах в лесу Троице-Лыкова, где потом проживал А.И. Солженицын на государственной даче, подаренной ему Президентом РФ Б.Н. Ельциным.

[36] Поиски этого детского сада на интернетовской карте Москвы (2017) не увенчались успехом. В настоящее время в этом месте – многоэтажные дома.

Ира Кострова у Новогодней ёлки (1964 г.) в Детском саду. Ирочке почти 5 лет. Москва, ул. Ген. Глаголева

Люся-воспитательница с дочкой Ирой в детском саду (справа), слева Алла Громова – жена Анатолия Громова (однокурсника А. Кострова) с дочкой Светой, весна 1964 г.

Москва, ул. Ген. Глаголева, 1964 г. Ирочка с подарком от Валеры – сына близких друзей семьи Люси и Анатолия Костровых Стариковичей Николая Демьяновича и Марии Григорьевны. Николай Демьянович был однокурсником А. Кострова и по КВВА, и по ВИА им. Дзержинского. Окончил академию по специальности «Инженер-механик». Служил инженером ракетного полка РВСН. Окончил военную службу в звании подполковника. Костровы очень уважали эту семью за белорусские доброту, порядочность и простоту. Маша умерла 28.08. 2008 г., а Николай – 14.01.2013 г. Люся очень уважала семью Стариковичей. Светлая память Маше и Николаю. Валерий живет в Москве, у него семья – жена, два сына, они регулярно навещают родную Белоруссию и могилы своих родителей

Работая воспитательницей, Люся всячески содействовала своему мужу на заключительном этапе подготовки им дипломной работы в 1964-м году. Она старалась не отвлекать дипломника от занятий в выходные и праздничные дни, по его просьбе делала небольшие тематические рефераты по открытым источникам – в основном по имевшимися в библиотеке Академии журналам NACA. Оказался очень к месту её опыт библиографической работы в ГПНТБ. Она следила за режимом питания и отдыха. По-прежнему была очень красивой, настоящей любимой женой. На выпускном вечере в июне 1964 г. среди жён выпускников баллистического факультета она была, как казалось её мужу, самой красивой и со вкусом одетой женщиной. Наверное, поэтому её постоянно приглашали на танцы офицеры-преподаватели. Её муж, предельно уставший, наблюдал за танцами своей жены и, сидя в сторонке за праздничным столом, обсуждал различные учебные и научные проблемы с доцентом Эммой Зиновьевной Шуваловой, преподававшей слушателям-баллистикам специальные разделы высшей математики.

Люся в слушательско-адъюнктские годы своего мужа. Москва, ул. Генерала Глаголева, д. 17, 1964 г.

Брат Люси Сергей Михайлович Полищук, Черновцы, август 1964 г. Говорили, что Сергей очень похож на Президента США Джона Фицджеральда «Джека» Кеннеди

Ирочка Кострова, 28.02.1965 г. (7-й год). Москва, ул. Ген. Глаголева (годы адъюнктуры папы). Фото соседа по квартире, слушателя академии А. Козина

Мама Люся (справа) с дочкой Ирой (левая в первом ряду), мама Галя Козина с дочкой Мариной. 1 сентября 1966 г. – на пути в 1-й класс. С семьёй Козиных Костровы проживали в разных комнатах одной квартиры во 2-й половине 1964 г (после окончания А. Костровым академии) и в 1965 г. – до получения адъюнктом Костровым отдельной однокомнатной квартиры в том же доме слушательского общежития (ул. Ген. Глаголева, д.17, кв. 24). Фото А. Козина

После начала учёбы Иры в школе мама Люся закончила работу в детском саду и устроилась на работу по своей специальности – библиографом в Научно-исследовательском институте автомобильного транспорта (НИИАТ). Ситуация с учёбой Иры складывалась благоприятно: Ира и Марина самостоятельно (без сопровождения) уходили в школу и приходили из неё, имея подвешенные на шее ключи от квартиры. Кстати, Козина Галя (мама Марины), так же, как и Люся, работала (медсестрой в одной из ближайших поликлиник). Так что после школы девочки без надзора и питались, и готовили уроки. Самостоятельность для них была широкая, и они хорошо успевали по всем предметам и проявляли отличное поведение. Посещение различных школьных кружков после уроков не было в то время типичным. На нижеследующей открытке отображены определённые успехи первоклассницы (2-я четверть) Иры Костровой в овладении русским языком. Судя по всему, открытка написана с помощью мамы Люси.

Поздравительная новогодняя открытка, написанная первоклассницей Ирой Костровой в конце декабря 1966 г. и адресованная дедушке, бабушке и тёте Наташе; с резюме дедушки Миши (Михаила Тихоновича Полищука)

Дедушка Миша в это время был жизнерадостен и радовался успехам первой внучки.

Дедушка Миша (Михаил Тихонович Полищук) и Тамара Филипповна Полищук – жена его брата Сергея Тихоновича. Черновцы, 1966 г. (в квартире семьи Михаила Тихоновича)

Мама Люся, папа Толя и дочка Ира у дома 17 (общежития слушателей ВИА им Ф.Э. Дзержинского, на втором плане – д. 15 этого же общежития) на ул. Ген. Глаголева, 1966 г.

Люся Кострова – библиотекарь-библиограф НИИАТ, 1966 г.

Люся с мужем – адъюнктом ВИА им. Ф.Э. Дзержинского А. Костровым в ожидании электрички на станции Болшево («станции учёных стратегических ракетчиков»), после гостевания у близких друзей – Косаревых Фёдора и Нины, 1965–1966 гг.

Проработала Люся в НИИ автомобильного транспорта до конца января 1967 г. – ухода в отпуск по беременности и родам (декретный отпуск).

Рождение второй дочери Оксаночки. Краткосрочные смотрины внучки дедушкой – Михаилом Тихоновичем

Перед родами Люсю поместили в Родильный дом 67-й московской городской клинической больницы, близко расположенной от ул. Генерала Глаголева, на которой семья Костровых проживала в те годы. В отличие от первых родов (Иры), когда роженица самостоятельно на электричке отправилась со станции Загорянская в Москву, в этот раз всё обстояло благопристойно. Муж сопроводил Люсю в родильный дом и часто навещал её, разговаривал через окно 2-го этажа. Надо сказать, что в конце мая 2018 г. память А. Кострова привела его на территорию указанной больницы. Захотелось увидеть Родильный дом, в котором любимая жена Люся 7 мая 1967 года родила тоже любимую младшую дочь Оксану (в семье стало две любимых дочери – Ира и Оксана). Но увидеть этот дом оказалось невозможно. На его месте возвышалось недостроенное очень большое здание нового родильного дома. Пришлось сожалеть и вместе с тем восхищаться прогрессом и масштабами московского строительства медицинских учреждений. Возникло желание сфотографировать это здание.

Новый Родильный дом 67-й московской городской клинической больницы им. Л.А. Ворохобова на улице Саляма Адиля – первого секретаря ЦК Компартии Ирака, погибшего 07.03.1963г. от рук иракской оппозиции. Улица названа в 1963 г. по инициативе политического руководства СССР

Оксана оказалась быстрорастущим неугомонным ребёнком. Неугомонность, проявляется до сих пор. И это неплохо, хотя иногда хочется сказать: «Ну, успокойся! Тебе больше всех надо!». Теперь у Люси были большие заботы – грудничок Оксаночка и первоклассница Ирочка.
В начале лета 1967 г. на «смотрины» Оксаночки из Черновцов приехал дедушка Миша (Михаил Тихонович Полищук). Он был чрезмерно рад появлению второй внучки и прибавлению в нашей семье, привёз тяжеловесную подарочную поклажу. В основном это были варенье с различными рецептами изготовления, грецкие орехи и, конечно же, украинское сало. В его программу посещения Москвы входило не только посмотреть на внучку, которую он признал унаследовавшей много черт из полищуковской породы: крупная, неугомонная, очень похожая на маленькую Наташу (младшую сестру Люси), но и посмотреть столицу советской Родины – Москву, которую до этого он знал очень плохо. Он сделал на общественном транспорте несколько поездок по Москве. С зятем (А. Костровым) побывали в Серебряном бору, покатались на катере по Москве-реке. Погостил он недолго – несколько дней, после чего вернулся в Черновцы. Мы с Люсей понимали, что с его габаритами ему было в нашей однокомнатной малогабаритной адъюнктской квартире не совсем уютно. Тем не менее его поведение говорило о том, что он очень доволен появлением ещё одной здоровенькой внучки и ещё – нашим с Люсей семейным согласием. Михаил Тихонович не скрывал своего удовлетворения, что его зять, окончив одну из лучших инженерных военных академий ВС СССР, продолжает постигать новую сложную вооруженческую науку в адъюнктуре. Уезжая домой, Михаил Тихонович настойчиво предлагал Люсе вместе с Оксаночкой и Ирой приехать на лето в Черновцы. Почти так и поступили: папа Толя посадил Люсю и Оксаночку на поезд Москва – Ужгород. В Черновцах их встретили Михаил Тихонович, Мария Александровна и Наташа. Дочку Иру папа отвёз на электричке к своим родителям в Калинин.

Чрезмерно заботливая мама Люся с Оксаночкой. Черновцы, лето 1967 г.

Августовский очередной отпуск папа Толя провёл вместе с Люсей и Оксаночкой. Нетрудно было ощущать заботливую помощь Люсе со стороны бабушки и дедушки по уходу за любимой внучкой. Девятиклассница Наташа, тётя Оксаночки, до сих пор хорошо помнит, как она ранним утром получала поручения родителей в части покупки на рынке свежих молочных продуктов для своей племянницы.
В конце августа троица Костровых – из Черновцов (опять же с большой родительской поклажей), а Ира – из Калинина благополучно возвратились в свою служебную однокомнатную квартиру на ул. Ген. Глаголева. Всё казалось благополучным, но для папы Толи наступала ответственная пора завершения в текущем году учёбы в адъюнктуре и защита подготовленной диссертации.
В сентябре 1967 г. мы получили от дедушки Миши прекрасную фотографию, на которой он запечатлён с младшим сыном Димой – солдатом Советской Армии. На фотографии Михаил Тихонович (ему почти 57 лет) бодр и красив. Казалось, что бывший морской офицер ещё долго-долго будет радовать всех семейных.

Михаил Тихонович Полищук с сыном Дмитрием, проходившем срочную службу в училище ПВО страны. Житомир, август 1967 г.

Тем временем Оксаночка подрастала, Ира училась уже во втором классе, помогая маме Люсе ухаживать за сестрёнкой.

Родные сёстры – Ирочка (справа) и Оксаночка. Старшая ухаживает за младшей. Эта общечеловеческая традиция активно передавалась и из семьи Полищуков, и из семьи Костровых

Неугомонной Оксаночке 6 месяцев (ноябрь 1967 г.). Москва, ул. Ген. Глаголева, дом 17

Как говорила Люся, наиболее важными событиями для неё в 1967-м году были рождение дочери Оксаночки и защита её мужем диссертации. Первое означало, что супруги Костровы выполнили основную человеческую миссию на Земле – осуществили простое людское воспроизводство, второе – создало главные предпосылки для профессиональной научно-педагогической деятельности мужа и отца детей в ведущих военных учебно-научных учреждениях столицы, а, следовательно, и продолжение проживания в Москве. Люся присутствовала на послезащитном банкете, оставив по случаю защиты диссертации, в которую она внесла немалую лепту, на попечение соседей нашу шестимесячную младшую дочь Оксаночку. После банкета чувствовалось, что ей приятно вспоминать произнесённые на банкете тосты, произнесённые на банкете. Сам же виновник торжества к этому времени уже знал настоящую цену большей части стандартных тостов.

1968 год: скоротечная болезнь и смерть любимого отца – Михаила Тихоновича

Первую половину 1968 г. Люсина семья прожила без особых бытовых изменений. По-прежнему ютились в однокомнатной служебной квартире, несмотря на то, что глава семейства после окончания адъюнктуры в конце 1967-го года и защиты диссертации министерским приказом был назначен на штатную должность преподавателя кафедры баллистики. Но вот, помнится, весной в письме Мария Александровна сообщала, что Михаилу Тихоновичу хирурги вырезали выросшую на шее шишку (по-украински – гульку). Тогда мы не ощутили тревоги. В очередной отпуск (в начале августа 1968 г.) мы, как и в предыдущий год, отправились к Люсиным родителям. Михаил Тихонович в это время находился в военном госпитале в Черновцах. Он проходил курс обследований, врачи ничего определённого не говорили. От лечащего врача просочилась информация, что у пациента цирроз печени и что в ближайшее время состоится консилиум, который установит окончательный диагноз. «Пока, – сказал врач, – расстраиваться не следует». Все мы понимали, что это успокаивающие слова. Через несколько дней консилиум состоялся и было официально объявлено, что у Михаила Тихоновича цирроз печени и что он переводится в онкоцентр. Нетрудно было понять, что это рак. Очень четко запомнился этот очень печальный день для всех членов семьи, потому что в ночное время по улице Чапаева, на которой проживала семья Полищуков, непрерывным потоком двигались войска [37]. На фоне неумолимо приближающейся большой безвозвратной семейной потери эти исторические события оставались для семьи не так важными. Остаток отпуска протекал с постоянным чувством печали, но всё равно теплилась надежда на положительный исход в болезни Михаила Тихоновича.

[37] Как потом стало известно, они направлялись в Чехословакию. Это происходило в ночное время 20–22 августа. Официально группировка войск Варшавского договора (кроме войск Румынии) начала входить в Чехословакию 21 августа 1968 г. Это явилось началом конца реформы «Пражская весна», проводимой политическим руководством во главе с первым секретарём ЦК КПЧ Александром Дубчеком. Девизом реформы была либерализация политико-экономических отношений, расширение прав и свобод граждан, децентрализация власти в стране.

Черновцы, август 1968 г., Оксаночке – год и три месяца

Перед отъездом в Москву, в связи с истечением срока отпуска, мы с Люсей побывали у Михаила Тихоновича в онкоцентре. Штурман минно-торпедной авиации, не раз рисковавший своей жизнью, казался опечаленным, говорил без присущей ему бодрости. Эти прощальные минуты остаются в памяти до сих пор. Ему ещё не было полных 58-ти лет! В статусе военного пенсионера он пребывал всего лишь около 12 лет.
На пути к Москве на станции Казатин к проходящему поезду москвичей, чтобы по-родственному пообщаться с ними и вручить подарки (новое варенье, свежие фрукты и овощи со своего огорода), подошли дядья и тёти Люси, проживающие в родительском доме Полищуков (г. Казатин, ул Волдаевская), который практически ежегодно навещал пенсионер Михаил Тихонович. Все они уже знали о болезни Михаила Тихоновича и очень сожалели о случившемся.

Железнодорожная станция Казатин, Украина (укр. Козятин). Справа налево: Владимир Тихонович Полищук (родной брат Михаила Тихоновича, дядя Люси), его жена Ганя, Лидия Тихоновна Паламарчук (Полищук) – родная сестра Михаила Тихоновича и её муж Пётр. Август 1968 г.

После возвращения из Черновцов: мгновение раздумья Люси (она в кремовой рубашке морского офицера), наверное, она думала о тяжело больном отце. Москва, ул. Ген. Глаголева, 1968 г.

16 сентября 1968 г. мама Люси Мария Александровна по телефону сообщила о смерти отца. Люся тут же собралась и на ближайшем самолёте с аэродрома Быково улетела на похороны. Возвратилась она глубоко опечаленной. Несмотря на то, что семья психологически была подготовлена к летальному исходу, Люся не могла представить себе, что она не сможет больше увидеть живым безгранично любимого отца. Она сказала, что похороны были достойно организованы райвоенкоматом в соответствии с установленной процедурой захоронения старших офицеров ВС СССР.
После смерти Михаила Тихоновича у Марии Александровны – матери четверых детей – возникли значительные материальные трудности. Обеспечивающая тыл мужа, переезжавшая вместе с ним и детьми из гарнизона в гарнизон, в день смерти мужа в возрасте 53-х лет она оказалась, по причине не достижения пенсионного возраста и отсутствия необходимого трудового стажа, не имеющей права на пенсию, то есть социально не защищённой вдовой [38]. Её совершеннолетние обе дочери и оба сына оказались по объективным причинам не готовыми обеспечить на тот момент её достойное существование. Некоторое время пришлось жить на стипендию младшей дочери Наташи – студентки местного университета. Это было очень тяжёлое время. Люся хорошо понимала сложившуюся ситуацию, но оказать регулярную приличную помощь не могла. Она находилась в отпуске по уходу за ребёнком. Бюджет её семьи, состоящей из четырёх человек, да ещё иждивенки-свекрови, складывался только из денежного содержания мужа – сначала капитана, а затем майора преподавателя Академии. По истечении определённого времени по инициативе друзей покойного Михаила Тихоновича, тоже военных пенсионеров, был найден выход из этой ситуации: Марии Александровне оформили инвалидность (фактически её состояние здоровья соответствовало здоровью инвалида). Только после этого она стала получать пенсию по инвалидности. Это событие очень обрадовало Люсю. Помнится, она сказала: «Как хорошо, что у папы были верные друзья».

[38] Действующее в те годы законодательство, регулирующее отношения по военным пенсиям, было заложено во времена Сталина. В последующем оно корректировалось, но в контексте рассмотренного случая оно требовало значительного совершенствования.

В гостях у Лоллиных и получение московской квартиры для постоянного местожительства

Запомнилась относящаяся к весне 1969 г. поездка Люси и Оксаночки (ей было уже 2 года) во Владимир, в семью двоюродного брата А. Кострова – Лоллина Валентина Алексеевича, возглавлявшего в это время как главврач городскую стоматологическую поликлинику. Главная цель этой поездки заключалась в протезировании зубов, начавшихся, судя по всему, после вторых родов Люси, заметно разрушаться. Люся с большой благодарностью вспоминала про оказанную высококвалифицированную помощь Шуры и Вали и проявленное душевное гостеприимство. Как ведущие специалисты-стоматологи, прибывшие из Кузбасса (г. Киселёвска), они в то время втроём (с дочкой Олей) проживали в однокомнатной квартире и ожидали второго ребёнка, которого Александра Васильевна (Шура) благополучно родила 28 мая 1969 г. Новорождённого сына назвали Владиславом [39].

[39] Александра Васильевна, её дочь Ольга Валентиновна и сын Владислав Валентинович в настоящее время проживают во Владимире. К большому огорчению глава их семьи (супруг и отец) Валентин Алексеевич Лоллин скоропостижно скончался 21 ноября 2013 г. Оля и Владик имеют высшее образование, у них свои семьи, их дети также либо окончили, либо продолжают получать высшее образование. Взгляды на образование, бытовавшие в семье Алексея Петровича Кострова (деда А.В. Кострова и В.А. Лоллина), продолжают воплощаться.

Мама Люся, дочка Оксаночка и Оля Лоллина (ближняя), 10–12 мая 1969 г. Владимир, ул. Лакина, 10–12 мая 1969 г. В гостях у Вали и Шуры Лоллиных

Важным событием для семьи Костровых и, конечно же и для Люси, явилось получение в конце декабря 1969 г. (26.12.1969 г.) ордера на вселение (и постоянное проживание в Москве) в квартиру за выездом, как говорилось выше, семьи заместителя начальника политотдела Академии им. Ф.Э. Дзержинского полковника Осипова Аршака Арменаковича. Интриговало то, что освобождаемая квартира находится недалеко от центра столицы (ул. Телевидения, затем переименованная в ул. Шверника), дом 3, корп. 2, кв. 33) и расположена очень близко от станции метро «Академическая».
В холодный декабрьский вечер в приподнятом настроении, с разрешения съезжающих, мы с Люсей совершили смотровой приезд на эту квартиру и увидели, что вся семья обута в валенки и одета в тёплую одежду. Супруга Аршака Арменаковича, который отсутствовал во время нашего посещения, сказала, что квартира холодная, но если заменить отопительные приборы (малогабаритные «батареи-гармошки»), то температуру в квартире можно повысить.
После ознакомления с квартирой Люся была разочарована, она сказала, что для нас, имеющих малых детей, этот вариант подходит на очень непродолжительное проживание. По моральным соображениям отказываться от него было просто не разумно [40].

[40] Квартира располагалась на 1-м этаже экспериментальной тонкопанельной пятиэтажки – «хрущёвки» (проект К-7). Говорили, что это самый неудачный проект из пятиэтажек, впоследствии снесённых в первоочередном порядке. Трудно себе было представить, что большая семья очень влиятельного политработника, участника ВОВ могла жить в такой квартире. Только потом стало ясно, что это были времена «идеологии» и отсутствия массовой коррупции. Его семья переехала также в 3-хкомнатную квартиру в 5-тиэтажном доме, но блочном (не панельном), расположенном также в Черёмушках (районе массового строительства «хрущёвских» пятиэтажек, в которые в массовом порядке переселяли семьи из подвалов и коммунальных квартир).

Костровы Толя, Люся и дочка Оксаночка во время гостевания в семье «однокашника» по Академии им. Дзержинского научного сотрудника 4 НИИ РВСН Косарева Фёдора Михайловича. Болшево, 1970 г.

Разрешение дневного ухода за Оксаночкой. Продолжение работы в оборонной промышленности

С переездом на квартиру постоянного жительства Люся решила продолжить свою трудовую деятельность по своей специальности. Её не покидали переживания, связанные с ситуацией тяжёлого материального положения, в котором оказалась её мама после смерти отца. Она желала ей помочь, да и самой хотелось по возможности исключить в будущем опыт своей матери (в смысле наработки стажа и получения пенсии по возрасту). На семейном совете решили устроить трёхгодовалую Оксаночку в детский сад, расположенный почти рядом на улице Шверника. Но этот вариант не состоялся: в учреждении не было свободных мест, пришлось встать в очередь и искать на время няню.
Подвернулся случай: Люся как-то, гуляя с Оксаночкой, познакомилась с бабушками, сидящими у подъезда соседнего дома. В разговоре выяснилось, что одна из них, ласково называемая приятельницами Никифоровной, может посидеть с Оксаночкой в своей квартире в течение рабочих дней её родителей. К большому сожалению, в памяти не сохранились ни имя, ни фамилия Никифоровны. Она жила с работающими весьма взрослыми сыном и невесткой, у которых не было детей. Судя по всему, ей очень хотелось скрасить свою жизнь хотя бы временным уходом за детишками.
Люся без затруднений договорилась с Никифоровной о том, что она в течение рабочего дня будет либо в своей, либо в нашей квартире ухаживать, за Оксаночкой [41]. Никифоровна очень любила Оксаночку, была заботливой, душевной и ответственной няней. Оксана тоже привязалась к ней. В последующем, когда она ходила в детский сад и незаметно самовольно убегала во время прогулки из группы, Люся, получив по телефону тревожный сигнал от воспитательниц о пропаже ребёнка, ничуть не сомневалась в том, что она находится у Никифоровны. Тем не менее приходилось отпрашиваться у руководства отдела выйти за проходную, вернуться домой и забрать дочку-шалунью у Никифоровны и привести в детский сад, извинившись перед заведующей и воспитательницей сада. Это же было ЧП и воспитательница как-то наказывалась.

[41] Эта договорённость и устройство Оксаночки состоялось во второй половине 1970 г., после чего Люся поступила на работу в НИИАП (фирму Н.А. Пилюгина).

Шалунья Оксаночка в детском саду (с пальцами во рту) в кругу одногруппников, подслушивает мальчишек, осень 1971 г.

Удивляла бескорыстность Никифоровны: она наотрез отказывалась от денежного вознаграждения, принимала только недорогие подарки Люси, причём нередко с некоторым сопротивлением.
Старшая дочь Ира в это время училась уже в 4-м классе и после занятий забирала свою сестрёнку под свой надзор. Когда наша семья собирается у родителей, Оксана с добрым чувством вспоминает, как сестра обучала её хозяйствованию в квартире, заставляла, подставив табуретку, мыть посуду и подметать пол. Люся поддерживала такое воспитание, проводимое старшей дочерью.

Люся и дочка Оксана в гостях у мамы и бабушки Марии Александровны, Черновцы, лето 1971 г. (почти 3 года после смерти отца и дедушки Михаила Тихоновича)

Люся, Оксана и Наташа (сестра Люси, студентка биологического факультета Черновицкого университета). Черновцы, лето 1971 г.

В июле 1972 г. Люся с Оксаночкой по приглашению тёти – родной сестры Михаила Тихоновича – Валентины Тихоновны Полищук, проживавшей в г. Лиепая (Либава), побывали у неё в гостях, познакомились с двоюродной сестрой Люси – дочерью тёти Лиды – Люсей. Она проживала тоже в этом латвийском городе, была замужем за офицером Балтийского флота. У них был сын Игорь, почти ровесник Оксаночке [42].

[42] После признания 6 сентября 1991 года (вновь образованным Государственным советом СССР) независимости прибалтийских республик – Латвии, Литвы и Эстонии Люся отправила несколько писем своей тёте Вале. Ответа не последовало. До сих пор её судьба неизвестна.

Оксаночка и Игорёк, июль 1972 г., Лиепая (Латвия)

Мы уделили внимание на описание двоюродной сестры Люси и её сына потому, что Игорёк, выросший в последующем до студента медицинского института, находясь в летнем строительном отряде, трагически погиб. Люся нередко вспоминала своего родственника и с глубокой печалью говорила о большой невозвратной потере для его родителей.
Однако вернёмся несколько назад. С решением проблемы с устройством Оксаночки, Люся, не откладывая, поступила на работу, можно сказать, по специальности – в отдел научно-технической информации НИИАП Министерства общего машиностроения (фирма академика Н.А. Пилюгина). Её рекомендовали сотрудники этого отдела, с которыми она была знакома со времён работы в ГПНТБ СССР. Люся была принята на должность инженера информационного обеспечения разработок систем управления баллистических ракет дальнего действия (БРДД) и космических аппаратов (КА). Отдел состоял из лабораторий, лаборатории – из групп, был достаточно представительным по численности сотрудников, имеющих как техническое (инженерное), так и гуманитарное (в частности, библиотечное) образование. О численной представительности отдела говорят нижеследующие фотографии.

50-тилетие парторга отдела Минаевой Зинаиды Лукиничны (1-й ряд, с цветами), справа от неё – один из ведущих специалистов отдела Валентина Степановна Лаврова, слева – начальник отдела; Людмила Михайловна Кострова – левая в 1-м ряду

50-тилетие Гай Елены Николаевны, 1-й ряд (в центре). Люся – верхний ряд, вторая справа

Вначале библиографическую группу, в которую определили Люсю, возглавляла Хохлова Анастасия Никоноровна (тоже ленинградка и тоже выпускница ЛГБИ им. Н.К. Крупской). После ухода Анастасии Никоноровны на пенсию руководителем группы была назначена Гай Елена Николаевна.
Будучи по характеру бесконфликтной и трудолюбивой, Люся быстро адаптировалась в женском трудовом коллективе. Со всеми ведущими специалистами и техническим составом отдела она поддерживала ровные деловые, а с некоторыми – поистине дружеские отношения. В сохранившихся после её смерти записях Люся очень хорошо отзывается об Азаровой Т.И., Алёшине (начальнике лаборатории), Васильевой Т.С., Гай Е.Н., Ефимовой С.А., Лавровой В.С., Минаевой З.Л., Фурман Е.И., Хохловой А.Н; хорошо говорит о некоторых весёлых и не лишённых житейского юмора сотрудницах технического персонала. Даже после выхода на пенсию Люся поддерживала регулярные дружеские отношения со многими сотрудниками отдела. В семейном архиве сохранился список около двадцати фамилий сотрудников с указанием дат их рождения, которых она регулярно поздравляла в дни рождения.
Выходной продукцией Люси были библиографические обзоры и указатели для исследователей и проектантов приборов и систем управления БРДД и КА. В её профессиональном лексиконе закрепились такие термины, как «акселерометр», «гироскоп», «гиростабилизированная платформа (ГСП)», «автомат управления дальностью», «бортовая цифровая вычислительная машина (БЦВМ)», «программное обеспечение (ПО)». Эти термины были близки и понятны для её супруга, ракетчика-баллистика РВСН.
В период выполнения советской космической программы по созданию многоразовой транспортной космической системы (МТКС), в частности разработки и создания орбитального космического корабля-космоплана «Буран» (1976–1993 гг., в 1993 г. программа была закрыта), на фирму Н.А. Пилюгина, как головную организацию, была возложена задача создания системы управления указанного корабля. В связи с этим информационный отдел фирмы был включён в процесс выполнения НИОКР по разработке системы управления «Бурана». Помнится, Люсе было поручено заниматься сбором и первичным библиографическим анализом информации, заказываемой специалистами отделов, разрабатывающих системы управления этого корабля. Опыт работы в ГПНТБ СССР Люсе очень пригодился. Для поиска нужной информации нередко она направлялась в командировки на другие предприятия оборонной промышленности. Как мать двоих детей её щадили и не отправляли на предприятия, находящиеся за пределами Московии. Но контакты она поддерживала с сотрудниками многих предприятий, специализирующихся в области ракетной и космической техники и находящихся вне Москвы и Московской области. Они приезжали на фирму Пилюгина из Днепропетровска, Харькова, Ленинграда, Свердловска, Миасса, Красноярска и других городов СССР.
Следует, кстати, сказать, что в то время имелось очень много зарубежных открытых публикаций по данной тематике, в большей части в журналах американского Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства (National Aeronautics and Space Administration – NASA). Супругу Люси – А. Кострову также пришлось, работая в Академии им. Ф.Э. Дзержинского, некоторое время в рамках плановых НИР анализировать результаты исследований NASA и других организаций США в области управления (в частности ручного управления) космическими аппаратами (КА), а также в области обоснования перспективных задач пилотируемого американского челнока Спейс Шаттл – прообраза Бурана» [43]. Иногда мы с Люсей дома обменивались имеющейся открытой зарубежной информацией по этой теме. Наши подрастающие дети нередко с интересом подслушивали наши разговоры. Возможно это сыграло определённую роль в выборе ими учебного заведения (МВТУ им. Н.Э. Баумана) для получения высшего образования.

[43] История разработки системы «Спейс Шаттл» по ссылке. Первый полёт этого челнока состоялся в 1981 г., нашего «Бурана» (единственный полёт) – в 1988 г. См. «Буран»: прошлое, настоящее и будущее» по ссылке.

Люсе очень нравилась выполняемая работа, она гордилась, что работает на «фирме Пилюгина», поэтому нередко цитировала несколько перефразированный припев из песни Юрия Визбора [44] «Рассказ технолога Петухова»:
«Зато мы делаем ракеты
И перекрыли Енисей,
А также в области балета
Мы впереди планеты всей».

[44] Визбор Юрий Иосифович – бард, прозаик-драматург, актёр. Широко известен в Советском Союзе. Автор нескольких сотен замечательных песен, звучавших в походах, на отдыхе, в студенческих компаниях, пионерских лагерях, на концертах авторской песни, во многих кинофильмах. В юношеские годы мечтал стать лётчиком, освоил пилотирование По-2 и ЯК-11.

В одном из её блокнотов, уже после её смерти, был обнаружен текст этого припева на английском языке:
But, I say, we do missiles
And blocked the Yenisei
And as in ballet,
We are ahead, I say, the whole planet,
We are ahead of the rest!
Люся очень любила эту песню, как и многие другие песни Ю. Визбора. Кстати, работая среди технической интеллигенции, проявлявшей повышенный интерес к творчеству Владимира Высоцкого, Люся тоже любила слушать многие его песни. Исполненные им в 70-е и в более ранние годы песни часто проигрывались на купленном у приехавшей из-за рубежа соседке японском магнитофоне и слушались всей семьёй [45]. В те годы песни Высоцкого подвергались партийно-пропагандистской критике, поэтому слушать эти песни и расширять их популяризацию для семьи военнослужащего, члена КПСС, было делом, в сущности, запрещённым. Конечно, это не касалось младшей дочери Оксаночки, которая в начале 70-х, точнее в 1974 г. начала учёбу в 1-м классе 625-й школы Москвы. Старшая – Ира уже была комсомолкой, и на неё в некоторой степени распространялись установки партии. Ира училась хорошо. Люся с интересом ходила на родительские собрания, на которых классный руководитель при предметном анализе успеваемости и поведения учеников, всегда отмечал Иру, как серьёзную, дисциплинированную и отлично успевающую ученицу. Люся до конца своей сознательной жизни повторяла слова классного руководителя: «Вот бы все были такими учениками, как Ира Кострова».

[45] Приобретение такого магнитофона в те годы считалось большой удачей. Кстати, его перематывающее устройство быстро сломалось. Сломавшуюся сложную фигурную деталь устройства, которую отказались изготовить в ремонтных мастерских Москвы, изготовили, по просьбе Люси, инженеры её родной фирмы. В последующем магнитофон служил семье продолжительное время.

В 1976 г. Ира окончила 625-ю среднюю школу г. Москвы (ныне ГБОУ «Школа № 625» г. Москвы) с математическим уклоном и в этом же году поступила в МВТУ им. Н.Э. Баумана со специализацией по кафедре Машиностроительного факультета «Динамика и прочность летательных аппаратов». Мама Люся и папа Толя были очень рады поступлению Иры в одно из лучших в то время технических вузов СССР – в Бауманку. Кстати, руководитель предприятия, на котором работала Люся, академик Н.А. Пилюгин – один из соратников великого академика – конструктора С.П. Королёва был, как и С.П. Королёв, выпускником Бауманки. Возможно будет повторением, но здесь уместно сказать, что Люся до конца своей жизни гордилась тем, что она ленинградка, что работала на фирме Пилюгина, что её дочери (выпускницы Бауманки) и внучки (выпускницы МГУ им. М.В. Ломоносова) – умницы-разумницы. В семье был взят курс на получение дочерями высшего технического образования для работы в последующем в области оборонной промышленности. Желание деда Алексея Петровича Кострова – кузнеца деревенской кузницы, видеть внука А. Кострова, отца Иры, инженером-машиностроителем в определённой степени воплощалось.

Тяжёлая болезнь и смерть мамы Люси – Марии Александровны. Изменения религиозности Люси в связи с болезнью и смертью матери

Казалось, что всё в семье в середине семидесятых годов складывается благополучно. Осенью 1976 года заехала к нам по пути в Ленинград мама Люси – Мария Александровна. Никаких подозрений по отношению к её здоровью не возникало. Она ни на что не жаловалась, вела себя вполне адекватно, как нормальная, здоровая для своего возраста мама, тёща и бабушка (ей шёл 62-й год). В связи с этим не покидает вопрос, неужели у человека существует период предчувствия близкого своего конца жизни, и у него в этот период возникает острое желание навестить своих родных и близких, а также побывать в дорогих сердцу памятных местах? Судя по всему, Марии Александровне очень хотелось повидать дочь, внучек, город своей юности – Ленинград и проживающих в нём своих родных сестёр и их детей. Она пробыла в Москве в семье старшей дочери Люси несколько суток. Зять проводил Марию Александровну до Ленинградского вокзала, где благополучно посадил её на поезд Москва – Ленинград. Это было последнее общение с глубоко уважаемой тёщей. Её последнее письмо из Черновцов после возвращения в свою семью из Ленинграда в октябре 1976 года, показывающее, как предчувствия начали необратимо сбываться, мы привели ниже.

После этого письма, написанного в октябре-ноябре 1976 г., Люсе позвонила сестра Наташа, которая сообщила, что при медицинском обследовании у матери обнаружили рак желудка. Ухудшение состояния было стремительным.
Люся была в курсе усиления её болезни, диагностирования и операционного лечения. Морально Люся была готова к смертельному исходу в ближайшее время. Оперировали маму при последней (4-й) стадии болезни, при которой, как говорит медицина, патология необратима. Люся знала, что врачи-хирурги вскрыли полость живота и, убедившись в бесперспективности оперативного вмешательства, зашили разрез и выписали больную домой на короткосрочное доживание. В это время Люся получила настоятельное обращение невестки (жены брата Сергея), чтобы она (Люся) выслала определённую сумму денег (делался намёк на приличную для семьи Люси сумму) для отблагодарения врачей. Сейчас трудно сказать, от кого эта идея исходила. Судя по всему, это была традиция «мягкого» (добровольного, не ультимативного) вымогательства врачей, имевшего место в советское время [46], и одновременного ошибочного понимания родственниками больного роли благодарственной взятки, которая, как они полагают, может решить проблему выхода даже из безысходного положения. Люся впала в состояние неопределённости. Было заметно, что внутренне она сознавала бесполезность планируемой затеи и отказать не могла. Она решилась съездить к жене однокашника своего супруга по академии, практикующей хирургом в одном из ведущих военных госпиталей в Москве. Выслушав Люсю, она прямо сказала, что положительный исход практически ничтожен, что в их практике было немало случаев, когда, сделав разрез, приходилось возвращаться к исходной ситуации: зашить разрез и отпустить больного в «свободное плавание». После этого было принято решение не собирать деньги на «кормление врачей».

[46] В настоящее время подобная благодарность, как правило, реализуется в виде соответствующей денежной таксы за лечение конкретной болезни. Представляется, что истоки такого вознаграждения восходят к принципу «кормления врачей», принятому в сталинские времена. В разговоре наркома здравоохранения Семашко со Сталиным было сказано: «Дать врачам чисто символическую зарплату, хорошего врача народ сам прокормит».

15.07.1977 г. Мария Александровна умерла. Дети похоронили её рядом с любимым мужем – Михаилом Тихоновичем. Похоронив маму, Люся возвратилась в семью в подавленном состоянии, хотя и была до смерти матери в курсе проявления болезни и её лечения.
После похорон матери стало заметно, что Люся всё больше и больше становится верующей в бога – Иисуса Христа. В последние годы она поклонялась иконе Николая Чудотворца. Иногда приходилось спрашивать её, если бог-спаситель есть, то почему же он не помог твоим папе и маме – честным, добросовестным, заботливым родителям (красавец отец умер, не дожив немного 58-ми лет, верная жена, тихая, по-настоящему заботливая мать семейства – в 62 года)? Вразумительного ответа не было. А ведь нас – и Люсю, и меня – в средней и в высшей школе формировали на базе научной (хотя и марксистко-ленинской) философии, отрицающей бога и опирающейся действительно на научные основы познания мира, на его материальность. Несмотря на возникающие философские расхождения во взглядах на жизнь и на смерть, мы по-прежнему любили друг друга, требовательно воспитывали своих дочерей, активно участвовали в процессе обучения их и в школе, и в семье.

Образование детей совершенствовалось. Старшая дочь Ира, ставшая в 1977 г. студенткой 1-го курса МВТУ им. Н.Э. Баумана по одной из сложнейших специализаций проектирования летательных аппаратов

Будучи в очередном отпуске в июле – августе 1978 года, по исполнении года после смерти Марии Александровны, Люся с братьями Сергеем и Дмитрием сделали поминки, все сходили на кладбище, возложили цветы на могилу матери и отца, устроили поминальный обед.

Люся с братьями Сергеем (в центре) и Дмитрием в родительской квартире в годовщину смерти матери – Марии Александровны. Черновцы, 1978 г.

Зять А. Костров на могиле поистине уважаемых тёщи и тестя, родителей Люси – Марии Александровны и Михаила Тихоновича. Черновцы, 1978 г.

После годичного срока после смерти матери Люся постепенно стала успокаиваться, её переживания, несомненно, постепенно утихали. Неотложной бытовой проблемой, тревожащей Люсю, оставалась проблема московского жилья. Квартира была ненормальная. В ожидании замены квартиры семья прожила на улице Шверника около 17-ти лет. Надежды Люси на скорую замену жилья во время въезда оказались несостоятельными. Она постоянно связывала болезнь суставов своих ног с холодным полом квартиры. Очень переживала за своих детей.

Замужество старшей дочери Иры. Появление первой внучки Настеньки

В 1979-м году старшая дочь Ира, студентка МВТУ им Н. Э.Баумана, вышла замуж за студента этого же училища с более старшего курса Ткачёва Александра Витальевича. Ира сохранила свою девичью фамилию Кострова. Помнится, достаточно скромное свадебное торжество было устроено 14.07.1979 г. в квартире родителей мужа. На свадьбу было приглашено много студентов.

После регистрации брака дочери Иры с Ткачёвым Александром Витальевичем. Москва, июль 1979 г. Слева от Иры свидетельница – одноклассница Таня Коллегова и сестра Оксана; справа от Александра – свидетель С. Поляков, студент МВТУ, и двоюродная сестра Александра Рая

Обмен молодожёнами обручальными кольцами при свидетелях – Тани Коллеговой (слева) и Сергея Полякова

За свадебным столом, слева направо, молодые супруги Александр и Ирина, свидетельница невесты Таня Коллегова (студентка строительного института), Оксана – сестра Иры и родители невесты – Анатолий Васильевич и Людмила Михайловна Костровы, 14 июля 1979 г., Москва

После свадьбы молодые некоторое время жили в нашей холодной квартире на ул. Шверника. После окончания в 1980-м году Александром МВТУ молодая семья сняла жильё на ул. Гримау (затем, после рождения 21.01.1982 г. дочки Настеньки, однокомнатную квартиру в восточном районе столицы – в Перово).

Мама Люся с дочками Ирой (слева) и Оксаной на кухне 3-хкомнатной квартиры на 1-м этаже в экспериментальном тонкопанельном 5-тиэтажном доме («хрущёвке). (Москва, ул. Шверника, д. 3, корп. 2, кв. 33). Декабрь 1980 г. Дочка Ира приехала навестить своих родителей и сестру

В части решения квартирной проблемы, по настоянию Люси, пришлось обратиться к начальнику академии с просьбой улучшить жилищные условия. Жилищная комиссия академии поставила в очередь на улучшение жилья, но эта очередь практически не продвигалась. Решением начальника академии, депутата Мосгорсовета, просьба была удовлетворена. Однако проволочки, например, в виде осмотров через определённые интервалы времени несостоятельных вариантов квартир, продолжались несколько лет [47]. Когда дело дошло до оформления жилищного ордера, попытка включить маму в состав семьи оказалась безуспешной. Да и она не горела желанием жить в Москве, хотя и очень скучала по единственному сыну и его семейным – снохе Люсе, внучках Ире и Оксане. Особенно она радовалась, когда к ней приезжал племянник Валентин, для неё он был поистине вторым сыном.

[47] Следует признать существенные положительные практические решения в последние десятилетия на государственном уровне проблемы обеспечения жильём военнослужащих России. Эти решения урегулированы федеральными законами и подзаконными актами Президента и Правительства РФ.

21 января 1982 г. старшая дочь Ира родила дочку Настеньку (Анастасию Александровну Ткачёву). Это было большим счастьем для семьи Костровых. Люся и Анатолий стали бабушкой и дедушкой, а родители Люси и Анатолия – прабабушками и прадедушками.

Бабушка Люся (справа), мама Ира Кострова и папа Саша Ткачёв с Настенькой Ткачёвой. У роддома в Перово, Москва, январь 1982 г. (Настенька родилась 21.01.1982 г.)

Подросшая внучка Настенька с папой Александром Ткачёвым, г. Калинин, горсад, вид на Староволжский мост и Заволжье, 1986

Неожиданное предложение тёти Вали. Семейные события начала восьмидесятых годов. Похороны свекрови

В марте 1982 г. в гости к Костровым, проживавшим на ул. Шверника, приехала родная (по отцу) тётя Люси – Валентина Тихоновна Полищук, проживавшая в г. Лиепая (Либава). Она являлась собственницей родительского дома (хаты) в Казатине (из записи Люси – ул. Волдаевская, д. 29, а в автобиографии Михаила Тихоновича указан адрес – Волдаевская 21) по праву наследования. Наследство подписала бабушка Люси – Прасковья Васильевна (упоминаемая выше бабушка Параска). Со слов Люси, бабушка Параска была смелой и решительной женщиной. Когда немецкие солдаты во время оккупации, как нередко вспоминала Люся, вошли в её хату и потребовали тёплую одежду и кур, бабушка встала на пути солдат и решительно прокричала: «Уходите, мои сыны всё равно вас побьют!!!». Возможно, это была семейная легенда, доставшаяся по наследству Люсе. Во всяком случае, она часто вспоминала бабушку Параску и гордилась ею. В разговорах Люси с тетей Валей, которые они не утаивали, упоминались бабушка Параска и её дочь Лида, родная сестра тёти Вали, проживавшая в родительской хате. В один из вечеров, когда мы легли спать, Люся шёпотом сказала, что тётя Валя намекнула о её желании передать мне право наследства на родительскую хату в Казатине. Что ей ответить? Пришлось спросить Люсю, а почему она не желает передать это право тёте Лиде. Она же живёт в настоящее время в этой хате. На другой день Люся сказала, что тётя Валя на мой вопрос не ответила ни «да», ни «нет». Мною было сказано Люсе: «Ну и к чему тебе это наследство?». Вопрос был закрыт [48].

[48] После смерти Люси от её близких родных стало известно, что тётя Лида во время немецкой оккупации родила от немецкого солдата сына, который в малом возрасте умер. Возможно поэтому бабушка Параска подписала наследство тёте Вале. К сожалению, последующая судьба тёти Вали и судьба хаты Полищуков остаются неизвестными.

Люся и тётя Валя с Альфой. В холодной квартире на ул. Шверника, Москва, зима 1982 г. Только овчарка Альфа не испытывала недостатков температурных условий квартиры

Весной 1982 г. удалось вместе с Люсей и двоюродным братом Валентином навестить мою маму (свекровь Люси) в Калинине. Впоследствии, просматривая семейные фотографии, Люся почему-то надолго задерживала свой взгляд на нижеследующих фотографиях. Однажды пришлось спросить её, почему она так долго рассматривает эти фотокарточки. Ответа не последовало. Наверное, у неё возникали ассоциации, связанные со своими покойными родителями.

Мария Алексеевна Строгова (Кострова) с сыном в родительском доме. Калинин (Тверь), апрель 1982 г.

Мама с племянником Валентином Алексеевичем Лоллиным, апрель 1982 г.

Летом 1982 года, в пятилетие смерти мамы Люси – Марии Александровны, Люся с дочкой Оксаной отправились по турпутёвке в Закарпатье с остановкой в Черновцах. Они побывали на могиле родителей – Михаила Тихоновича и Марии Александровны, погуляли по Черновцам.

Люся (слева) с дочкой Оксаной (пятнадцатилетняя дочь переросла маму) у здания музыкально-драматического театра имени Ольги Кобылянской после отдыха в Закарпатье. Лето 1982 г., Черновцы

Папа Толя вместе с Альфой свой отпуск в это лето проводил у мамы в Калинине (Твери). Это было последнее лето мамы. Мама продолжала свою активную деятельность по выращиванию зелени и цветов, сбору ягод в окрестных лесах. По-прежнему большую часть продукта «божьего промысла» продавала на рынке. Но стала чаще жаловаться на загрудинные боли. И всё же как-то обходилось.

Выбранная и купленная Люсей и Оксаной щенком в московском клубе собаководства для охраны квартиры (после её ограбления осенью 1980 года) немецкая полицейская овчарка Альфа, любимица всей семьи, гостившая всё лето 1982-го года у бабушки Мани в Калинине (Твери)

Первый предупредительный сигнал о серьёзном неблагополучии сердечно-сосудистой системы мамы поступил, когда мы (мама, сын и племянник Валентин) в летний день находились на могиле тёти Поли. У мамы при уборке могилы приключилось обморочное состояние. Племяннику-врачу Валентину пришлось применить все свои медицинские познания, чтобы вывести её из этого состояния. Уже тогда ему было ясно, что у тёти Мани явная сердечная недостаточность. Тогда, как он сказал, пронесло. Она продолжала работать в огороде, выходить на рынок.
После отпуска сын продолжал периодически приезжать к ней из Москвы. На просьбы лечь в больницу она отвечала отказом, заявляя: «Ничего, пройдёт». Она очень не хотела оставлять дом без присмотра.
Во время посещения сына в холодные зимние месяцы мама нередко жаловалась на боли в груди. С тоской упрашивала сына и в письмах, и при её посещении почаще приезжать к ней. Мама не дождалась субботнего приезда к ней сына, она скоропостижно умерла 17 февраля 1983 г., в полуденное время четверга, на 74-м году жизни, после того, как привезла на санках воду с колонки (тогда в доме не было водопровода).
Люся вместе с Александрой Васильевной Праздничновой, женой двоюродного брата – Лоллина Валентина Алексеевича, по-христиански подготовили и провели представительные (по численности поминающих) поминки по усопшей в тверском родительском доме.
Летом в этом же году в этом доме собрались члены семей наследников этого дома – В.А. Лоллина и А.В. Кострова. Помнится, в это лето буйно росли и цвели гладиолусы, которые выращивала мама. Высаженные сыном, они как будто специально символизировали добрую память о неутомимой труженице.

Мама Люся, дочка Оксана, племянник Владик Лоллин, папа Толя у родительского дома, г. Калинин (Тверь), лето 1983 г. Фото брата В.А. Лоллина

Женская часть семьи А.В. Кострова. Слева направо: Люся, Оксана и Ира, внучка Настенька (дочка Иры) и Альфа у гладиолусов бабушки Мани. Калинин (Тверь), лето 1883 г. Фото брата В.А. Лоллина

Окончание школы и поступление в институт младшей дочери Оксаны. На свадьбе Оли Лоллиной

Торжество по случаю выпуска 625-й московской средней школы в 1984 г. Оксана Кострова в модном лёгком крепдешиновом платье, сшитом по замыслу мамы Люси, и очень похожая на молодую Люсю, вторая слева. Фото С. Пентелина

В 1984 году дочка Оксана окончила 625-ю среднюю школу Москвы и поступила в МВТУ им. Н.Э.Баумана (с 27 июля 1989 г. – МГТУ им. Н.Э. Баумана, слово «училище» было заменено на слово «университет») на машиностроительный факультет, специальность «динамика и управление полётом летательных аппаратов». Люся была очень довольна поступлением младшей (старшая к этому времени уже окончила МВТУ) дочери в это старейшее высшее техническое заведение, девизом студентов которого являлись «мужество, воля, труд и упорство».
Люся с благодарностью и интересом приняла в ноябре 1984 г. приглашение на свадьбу двоюродной племянницы по мужу студентки Оли Лоллиной, дочери двоюродного брата Валентина Лоллина. Оля выходила замуж за Сергея Олеговича Харитонова. Оба они, студенты Владимирского политехнического института, как говорил брат Валя, очень любили друг друга. Это подтвердила последующая их совместная жизнь, заслуживающая отдельного описания. Помню, Люся во время свадьбы, вспоминая Олю, какой она представляла её со времени посещения семьи Лоллиных в 1969 году, сказала: «Как же быстро пролетели прошедшие 15 лет, за которые ты, Оля, стала прекрасной невестой и женой. Настоящего тебе женского семейного счастья! [49]»

[49]  Замужняя жизнь Оли действительно была счастливой, у молодых супругов родился сын – умница Алёша – гордость дедушки Валентина и бабушки Александры. Алёша вырос и ныне успешно преподаёт в университете, практикует как юрист. Но женское семейное счастье Ольги Валентиновны Харитоновой (Лоллиной) оказалось не безграничным: совсем молодым умер (16.07.2008 г.) от скоротечной тяжёлой болезни её любимый Сергей. Их счастливый брак длился 24 года.

Люся и Толя Костровы на свадьбе племянницы Оли Лоллиной и Сергея Харитонова, 16.11.1984 г., г. Владимир. Причёска Люси – причёска «Мирей Матьё», названная в честь признанной во всём мире и очень популярной в те годы французской певицы Mireille Mathieu

У семьи Люси наконец-то тёплая московская квартира. На курорте в Кисловодске

За год до увольнения с военной службы по возрасту полковник А. Костров получил (5 мая 1985 г.) долгожданный жилищный ордер на замену трёхкомнатной холодной квартиры на ул. Шверника (дом 3, корпус 2, квартира 33, жилая площадь 42,4 кв. м) на трёхкомнатную квартиру в новом 16-тиэтажном доме (как говорили тогда, доме чешского проекта), на 4-м этаже (жилая площадь 46,5 кв. м., общая – 65 кв. м). Это событие для Люси было большим счастьем. По качеству проживания, она оказалась несравненной с предыдущей, причём ордер был выдан на трёх человек, включая младшую дочь Оксану (старшая дочь Ира после замужества прописалась на площади мужа). Дополнительные метры (тогда в Москве норма жилой площади на человека составляла 9 кв. метров) были даны для ответственного квартиросъёмщика, имеющего учёную степень и воинское звание полковник. Несмотря на то, что дом находился на западной окраине Москвы (Сколковское шоссе), Люся безгранично была рада случившемуся. Дорога на её работу значительно удлинилась, но в помыслах Люси не было никаких сомнений относительно продолжения работы на фирме Пилюгина. До пенсии ей оставалось 7 лет. Семья переселилась в новую квартиру в августе 1985 г.
Замечательным так же семейным событием в этом же 1985-м году была поездка на курортное лечение в санаторий Министерства обороны СССР в Кисловодске. Потребовались большие усилия, чтобы получить парную (семейную) путёвку полковнику (научному сотруднику – преподавателю академии) [50]. Люся часто вспоминала этот прекрасный «царский» курорт и говорила: «Надо же, за время своей военной службы мой папа с мамой, насколько я помню, ни разу семьёй не бывали в санаториях». Трудно утверждать, так ли это было. Возможно, родителям со своей когортой детей ездить в санатории, такие как санаторий в Кисловодске, было делом весьма проблемным, особенно из далёкой Совгавани. Побывали во многих лермонтовских местах: в домике в Пятигорске, на месте дуэли у подножья горы Машук и в других местах. Творчество великого поэта стало ещё более близким и захватывающим.

[50] За время совместной жизни с Люсей мы побывали на курортах по путёвкам несколько раз – в Сочи, Фрунзенском (Крым), Геленджике, Хмельнике (Винницкая обл., Украина), Кисловодске. Получить одиночную путёвку в ранге научного сотрудника, преподавателя Военной академии было нетрудно, а семейную – весьма проблематично.

Люся в Кисловодске (осенне-зимний период). «Лермонтовская площадка», в нише стены – бюст Михаила Юрьевича Лермонтова (скульптор Г.В. Курегян). Под бюстом строки поэта из стихотворения «Кавказ». Люся преклонялась перед гением великого русского поэта. Мы несколько раз ходили на эту площадку. До конца своей жизни она на память декламировала стихи Михаила Лермонтова, особенно стихотворение «Бородино»: «Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва, спаленная пожаром, французу отдана? Ведь были ж схватки боевые, да, говорят, ещё какие! …»

С получением новой квартиры в семье Люси побывали все её близкие родственники: старший брат Сергей (инженер-строитель) даже выполнил ремонтную услугу – отлично переклеил (после поклейки солдатами-строителями) часть стен квартиры. Эта поклейка прекрасно служит до сих пор.

Люся с приехавшим в новую квартиру в гости братом Димой. На 2-м плане – Оксана и Олег. Москва, Сколковское шоссе, 1986 г.

В 1986 г. А. Костров по возрасту был уволен с военной службы и в течение 3-х месяцев (до поступления на работу) освобождал Люсю от части семейных дел. Она по-прежнему с интересом продолжала работать в НИИАП (фирме Н.А. Пилюгина). Люся стала много времени уделять подготовке замужества Оксаны, которая училась в это время на 3-м курсе МВТУ им. Н.Э. Баумана.
11 апреля 1987 г. Оксана вступила в брак с одногруппником по МВТУ Олегом Ивановичем Глущенко, родители которого проживали на Украине (под Киевом).

Оксана и Олег подписывают в ЗАГСе, в соответствии с ритуалом, утверждённым законодательством СССР, брачный договор, Москва, 11 апреля 1987 г.

День свадьбы Оксаны Костровой и Олега Глущенко. Слева направо: Светлана (приятельница Оксаны и Олега), Людмила Михайловна (Люся) и Анатолий Васильевич Костровы, Олег Иванович Глущенко и Оксана Анатольевна Глущенко (Кострова), Вера Павловна Глущенко (мама Олега), подруги и одноклассницы Оксаны – Любовь Косорукова (студентка 3-го курса МГПИ им. В.И. Ленина), Елена Арсентьева (студентка 3-го курса МИРЭА), Лариса (сестра Олега, студентка 2-го курса МВТУ им.Н.Э. Баумана). Москва, Сколковское шоссе, 11 апреля 1987 г., у дома невесты

Венчания не было, ритуал вступления в брак соответствовал процедуре, принятой в СССР. Достаточно представительное свадебное торжество было проведено в среднем московском ресторане «Урал» (был такой ресторан, ныне с таким названием в Москве есть кафе). Кстати, зал был большой, с оркестром. Простор для движений (танцев) и музыкальное сопровождение позволяли динамично провести памятное мероприятие. В финансировании торжества участвовали мама и отец Олега – Вера Павловна и Иван Романович (который в это время из-за болезни не мог приехать на свадьбу), конечно, родители Оксаны. На свадьбу прибыли с Украины, вместе с Верой Павловной, близкие друзья её и Иван Романовича киевляне – Зайченки, из Владимира – Валентин Алексеевич Лоллин (брат А. Кострова) и его жена Александра Васильевна Праздничнова, близкие друзья Люси Гриценки – Маира (Ирина) Гавриловна (подруга по Совгавани) и её супруг Олег Фёдорович, друзья семьи Костровых – Косаревы Фёдор Михайлович и его жена Нина, сватья (по старшей дочери Иры) Анна Ивановна Ткачёва. На свадьбу было приглашено много студентов – друзей Оксаны и Олега, в том числе студентов МВТУ.

Люся (справа), двоюродный брат её мужа Валентин Лоллин и дочка Ира на свадьбе Оксаны и Олега. 11 апреля 1987 г., Москва, ресторан «Урал»

Близкие друзья Люси – Гриценки Олег Фёдорович, Маира (Ирина) Гавриловна и их дочь Алина на свадьбе Оксаны и Олега 11 апреля 1987 г., Москва, ресторан «Урал»

Танцевальный момент. На свадьбе Олега и Оксаны 11 апреля 1987 г., Москва, ресторан «Урал». Справа налево: Анна Ивановна Ткачёва (свекровь Иры – старшей дочери Костровых), Фёдор Михайлович Косарев, Олег Фёдорович Гриценко, Нина Косарева

Мы привели здесь фотографии В. Лоллина, супругов Гриценков и Косаревых, а также Анны Ивановны потому, что все они были настоящими друзьями Люси. За исключением Анны Ивановны, все они рано по причине тяжёлых болезней ушли из жизни. Пусть эти фотографии будут памятью об этих прекрасных, весёлых и добрых людях.

2-й день свадьбы Оксаны и Олега, 12 апреля 1987 г., Москва, Сколковское шоссе, квартира Костровых. Нижний ряд (слева направо): Елена Зайченко (Киев), Вера Павловна Глущенко (Киев) – мама Олега, Оксана (однокурсница Оксаны и Олега, будущая жена Н. Хотина, Калуга), Людмила Михайловна Кострова (мама Оксаны); верхний ряд (слева направо): Леонид Зайченко (Киев), Николай Хотин (однокурсник Оксаны и Олега, Ужгород), Оксана Глущенко (Кострова), Анатолий Васильевич Костров (папа Оксаны Костровой)

Люся была довольна свадьбой и считала, что Оксана и Олег должны жить с нами, в нашей московской квартире. Она предприняла всё, чтобы сделать зятя москвичом – прописать его на площади квартиры Костровых. Будучи полуукраинкой, Люся душевно, с большим доверием относилась к украинцам и, в частности, с большим доверием – к зятю и его родителям.

50-летний юбилей Люси

Свадьба Оксаны и Олега была прелюдией к большому семейному торжеству Костровых – Дню 50-тилетия Люси – 19 апреля 1987 года. К этому дню Люся сшила в ателье модное по тем временам бархатное платье [51], подстриглась по последней для своего возраста моде. Что говорить, не хотелось, чтобы у неё было хуже, чем у других юбиляров отдела, в котором работают интеллигентные члены коллектива, к тому же в основном женщины. Ниже приведены документированные сведения, характеризующие Люсю и как работника, и как человека – члена типичного советского трудового коллектива, в котором она работала (отдела, лаборатории, группы). Помещая на сайт эти сведения, мы думали о том, чтобы сохранить, в рамках возможного, светлую память и о Люсе, и о её коллегах, и руководителях, работавших без повышенных запросов и материальных требований в области создания новейшего могущественного отечественного оружия.

[51] Это платье, помнится, Люся исключительно редко одевала. Оно превратилось в семейную реликвию, висевшую в шкафу. Обнаружилось отсутствие этого платья после смерти Люси. По-видимому, его, как и ряд других вещей, взяла без разрешения одна из сиделок Люси, когда она была малоподвижной.

Ниже помещён лист подписей руководителей и коллег Люси под вышеприведённым поздравительным адресом. Можно догадываться, что это поздравление от группы коллег – близких друзей.

Под следующим стихотворным текстом, на титуле которого написано «50 лет КОСТРОВОЙ ЛЮДМИЛЕ МИХАЙЛОВНЕ», – несколько подписей.

По-видимому, это стандартный титульный лист, который прикладывался к тематическим библиографическим указателям, подготавливаемым и выпускаемым (с участием Люси) отделом 412 Научно-производственного объединения автоматики и приборостроения (НПО АП – фирма Н.А. Пилюгина). Этот отдел был признан головным в НПО АП и назывался в Министерстве общего машиностроения СССР как ГОНТИ-6. Под указанным титульным листом помещена лента пожеланий Люсе (Людмиле Михайловне Костровой), высказанных в большей части в стихотворной форме. Нам представляется, что авторы пожеланий – это сотрудники лаборатории О.Е. Алёшина, в которой работала Люся в составе группы Елены Николаевны Гай. Вот эта лента пожеланий:

50-тилетие Людмилы Михайловны Костровой, 19 апреля 1987 г. На первом плане Люся Кострова (слева) и секретарь партийной организации отдела информации Зинаида Лукинична Минаева. Москва, НИИАП (Фирма академика Н.А. Пилюгина)

Памятная фотография. Люсе 50 лет. НИИАП, руководство отдела и лаборатории, коллеги

В этот день Люся возвратилась с работы пораньше очень весёлой и удовлетворённой с большим букетом цветов. Она сказала: «Не ожидала, что так высоко отметят в отделе мой скромный труд».

Рождение внучки Олеси

Большим и очень важным событием для Люси и семей Костровых и Глущенко стало рождение 19 февраля 1988 г. младшей дочерью Оксаной дочки Олеси (Олеси Олеговны Глущенко). Люся стала дважды бабушкой, а Анатолий Васильевич – дважды дедушкой. У Веры Павловны Глущенко появилась первая внучка.

Внучка Олеся Глущенко, 1-й ряд, вторая справа, слева – Оля Фролова. Олесе 2 года (1990 г.) Москва, 95-й квартал Кунцева (Сколковское шоссе)

Олеся Глущенко, 1-й ряд, вторая справа, Олесе 3 года. Москва, 95-й квартал Кунцева, (Сколковское шоссе)

Олеся в розовой куртке с цветами с дедушкой Толей и Оля Фролова с мамой Галей. 1-й день в 1-м классе, 1994 г., у входа в 383-ю среднюю школу г. Москвы

Бабушка Вера (Глущенко) с первоклассницей внучкой Олесей, 1995 г.