Ленинград. Поступление и учёба в институте. Замужество
Прибыв в Ленинград, Люся остановилась у тёти Зои, проживавшей в небольшой комнате с дочерью Тамарой. Чувствовалась стеснённость. Подготовку к экзаменам Люся проводила в читальном зале библиотеки института. Чтобы иметь место в читальном зале, приходилось приезжать в институт рано и занимать очередь. Её убеждённое желание поступить в институт, хорошие полученные знания по гуманитарным предметам в совгаваньской школе (предстояло написать сочинение, сдать устный экзамен по литературе, истории и географии), усидчивость и трудолюбие позволили ей набрать нужный конкурсный балл. Как она вспоминала, решающим был экзамен по географии, на котором после ответа по билету экзаменатор предложил решить задачу – пересчитать время по Гринвичу в местное время города Совгавань. Перед этим он спросил, из каких мест приехала абитуриентка, на что она ответила: «Из города Советская Гавань». Решение задачи удовлетворило экзаменатора, и он поставил ей оценку «отлично». Эта оценка позволила Люсе выдержать конкурс и поступить в ЛГБИ им. Н. К. Крупской.
Уставшая Люся после поступления в ЛГБИ, 1954 г., Ленинград
Получилось так, что Люся в это время встретила в Ленинграде свою подружку по Нойкурену Аллочку Глебову. Она поступила в Ленинградский институт киноинженеров (ЛИКИ). И несмотря на то, что и той, и другой были даны места в общежитиях институтов, они, по согласованию с родителями, подселились (естественно за соответствующую плату) к интеллигентной пенсионерке, проживавшей в большом угловом доме на Измайловском проспекте, недалеко от Балтийского вокзала. Звали пенсионерку (имевшую финансовое образование) Ритой Михайловной. Люся проживала у Риты Михайловны до окончания института. После знакомства с Люсей в 1957 г. в Чкаловске (г. Калининград) А. Костров навещал Люсю в этом доме после прилётов в Ленинград и посадок на аэродромах «Гражданка» и «Гатчина».
Подружки Люся Полищук (слева) и Аллочка Глебова. Ленинград – Петродворец, 1955 г.
На следующей ниже фотографии будущая мама Люси – Мария Александровна Жаркова (слева) тоже с подругой и тоже в Петродворце, только в 30-е годы прошлого века. Поистине, дети повторяют поступки своих родителей.
Студентки 1-го курса ЛГБИ им Н. К. Крупской Люся Полищук (справа) и Таня Бутузова у Медного всадника, Ленинград, 1955 г.
После окончания 1-го курса института Люся побывала по студенческой профсоюзной путёвке в доме отдыха под Ленинградом, а затем, по рекомендации отца, провела оставшуюся часть лета 1955 г. у тёти Тони, родной сестры отца, в Одессе.
Люся Полищук (1-й ряд, 3-я слева) в доме отдыха под Ленинградом. После окончания 1-го курса ЛГБИ, 1955 г. Ещё не была поколеблена вера в «вождя всех времён и народов»
Тётя Тоня (родная сестра Михаила Тихоновича, отца Люси) с дочерью Аллой, Одесса, 1955 г. Год нахождения Люси в гостях у родной тёти
Двоюродные сёстры – Алла (слева) и Люся, Одесса, 1955 г. Печальная последующая судьба Аллы. Имея два высших образования (что в те годы было редкостью), выйдя замуж и имея ребёнка, она в расцвете лет умерла по халатности врачей от острого аппендицита
После окончания 2-го курса (1956 г.) Люся поехала к родителям на Украину, в город Черновцы, в котором после увольнения Михаила Тихоновича из Вооружённых Сил СССР (в конце 1955 г.) осела после приезда из Совгавани (в начале 1956 г.) вся его семья. Прожив четыре месяца у брата Сергея Тихоновича, его семья получила, за выездом 2-го секретаря обкома КПСС, в двухэтажном коттедже (постройки времён власти румын) совсем небольшую (для 6 человек) 3-хкомнатную квартиру на 1-м этаже, с малым приквартирным садом. Со слов Люси. при выборе места проживания после увольнения Михаила Тихоновича в семье рассматривался вариант переезда в Ленинград. Для защитника Ленинграда и ленинградки Марии Александровны были все основания получить хорошее жильё в Северной столице. Этот вариант поддерживала Мария Александровна. Но при этом решающее значение возымели уговоры направиться в Черновцы младшего брата Сергея Тихоновича, который со своей семьёй после окончания войны поселился и устроился на приличную административную работу в этом городе. Его аргументами были дешёвая жизнь в городе, мягкий климат и быстрое получение квартиры. Последний аргумент очень интриговал Михаила Тихоновича.
При условии приличной военной пенсии (до снижения её при Н. С. Хрущёве приблизительно на 30 процентов) и действительной дешевизны продовольственных товаров на рынке жизнь семьи оказалась хоть и экономной, но вполне сносной. Михаил Тихонович подрабатывал в системах ДОСААФ и гражданской обороны на предприятиях города. Семья встретила Люсю с распростёртыми руками. После того, как родители, Серёжа, Дима и Наташа расстались в Наумовке (Совгавани) с Люсей, прошло два года. Дети заметно подросли, Серёжа учился в техникуме.
Брат и сестра Люси – Дима (8 лет) и Наташа (5 лет) в ЦПКиО им. М. И. Калинина, г. Черновцы, 1 мая 1956 г.
Все соскучились по Люсе, поэтому ей оказывали всяческое внимание, даже будучи в гостях у тёти Тони в селе Пидзахарычи (недалеко от Черновцов) нарядили её в одеяние гуцульской девушки [23].
[23] Гуцулы (укр. гуцули) – горцы Карпат. Проживают в Черновицкой, Ивано-Франковской и Закарпатской областях Украины. Традиционные занятия гуцулов: горно-пастбищное скотоводство, лесные промыслы, сплав леса по горным рекам. Земледелие, садоводство и огородничество – второстепенны. Были развиты художественные промыслы (резьба и выжигание по дереву, производство кожаных и медных изделий, гончарство, ткачество).
Студентка Люся Полищук в одеянии гуцульской девушки (косы натуральные), г. Черновцы, 1956 г.
Люся с сестрой Наташей, студенческие летние каникулы. Черновцы, июль 1956 г.
Комсомольская активистка студентка Люся Полищук среди экскурсантов в Разливе (верхний ряд слева, 6-я слева ), рядом с Николаем Александровичем Емельяновым (1871–1958), который укрывал В. И. Ленина в 1917 г.
Люся получала студенческую стипендию, но отец регулярно высылал ей небольшую сумму денег. Так что её жизненные условия позволяли ей учиться с регулярным напряжением. И она не обманывала надежды родителей. Она вспоминала приезд в командировку в Москву (в Штаб ВВС ВМФ СССР) отца и его заезд в Ленинград для встречи с дочерью и родными.
Он привёз ей много красной рыбы, которой она продолжительное время угощала своих подружек-студенток.
Михаил Тихонович Полищук (в командировке – из Совгавани) с дочерью Люсей – студенткой 3-го курса ЛГБИ. Ленинград, 1956 г.
Подполковник Михаил Тихонович Полищук (2-й ряд, 3-й справа) среди офицеров штаба ВВС 7-го ВМФ СССР, Совгавань (Монгохто), перед увольнением в запас, 1954–55 гг.
Сергей Михайлович Полищук – сын Михаила Тихоновича, в апреле 2017 г. так сказал об отце: «Отец был всегда верен принятой им воинской присяге и высокому офицерскому долгу. На всех должностях был неутомимым и увлечённым в исполнении своих должностных обязанностей. Во время службы в Совгавани часто выезжал по собственной инициативе в самые отдалённые места тайги для выполнения различных корректировочных работ, проделывал путь в сотни километров на катерах по Татарскому проливу. Уволен в запас в 1955 году по достижению предельного возраста, при массовом сокращении Вооружённых Сил СССР. Будучи в запасе, активно работал в системах ДОСААФ и гражданской обороны СССР».
Знакомство Люси с пилотом Костровым. Замужество
В один из воскресных вечеров февраля 1957 г., когда обычно проходят студенческие каникулы, ст. лейтенант Костров, переодевшись в гражданский костюм, отправился, что бывало очень редко, на танцы в Дом офицеров гарнизона Чкаловск (г. Калининград) [24].
[24] До 29 июля 1948 г. – нем. Tannenwalde, Siedlung – посёлок, входящий в состав г. Калининграда (Кёнигсберга). Административно относится к Центральному району этого города.
Сохранившееся немецкое здание чкаловского Дома офицеров (ныне Дом культуры), в котором А. Костров в январе 1957 г. на танцах познакомился с Люсей Полищук (в те годы дорожных знаков и просматриваемого на 2-м плане многоэтажного жилого дома не было, военный городок представлял собой сохранившуюся от немцев застройку в основном типичными 2-хэтажными особняками (коттеджами)
Войдя в танцевальный зал, сразу заметил пару танцующих девушек. Танцующих пар было мало. И тем не менее у стен стояли свободные молодые люди и не танцующие девушки.
Девушки замеченной пары улыбались и о чём-то в танце тихо разговаривали. Они вели себя очень непринуждённо и тем самым отличались от других танцующих пар. Подумалось: не местные, не калининградские. Особенно обращала на себя внимание девушка с длинными косами. И хотя А. Костров по-деревенски стеснительно вёл на танцах (не был искусным танцором), в этой ситуации было принято мгновенное решение лётчика-истребителя – обязательно пригласить девушку с косами на следующий танец. Решение было приведено в действие. Когда музыканты снова заиграли то ли вальс, то ли танго, кавалер смело подошёл к девушкам и пригласил на танец девушку с косами. Посмотрев на подругу, она не отказала. Во время танца удалось узнать, что зовут её Люся, находится в Чкаловске в гостях у подруги Аллы, у которой здесь проживают родители. А вообще-то они ленинградские студентки, и что её подруга на каникулах, а она – на практике в Калининградской областной библиотеке. Конечно, и кавалер представился, сообщив, что он лётчик, зовут его Анатолий. После танцев девушки разрешили проводить их до дома родителей Аллы, располагавшегося совсем недалеко от Дома офицеров. У входа в дом (бывший немецкий особняк, в котором, по-видимому, проживали при Гитлере семьи немецких лётчиков люфтваффе), немного поговорив, расстались без каких-либо договорённостей встретиться ещё раз. Но встретиться очень хотелось, особенно с Люсей.
Ленинград, Невский проспект. Студенты и курсанты, 3-я справа – Люся Полищук, 2-я справа – Алла Глебова, 2-й слева (2-й план) – Боря Глебов, брат Аллы Глебовой, студент «корабелки», 1957 г.
Была надежда, что через Аллу, адрес проживания которой стал известным, как бы там ни было, удастся найти девушку с косами. И это случилось. Через несколько дней ст. лейтенант, неся патрульную службу, увидел Люсю и провожающую её Аллу на автобусной остановке напротив Дома офицеров. Начальник патруля вместе с подчинёнными матросами подошёл к девушкам и, не скрывая радости, поздоровался с ними как старый знакомый. По-видимому, Люся, видя. что на танцах она познакомилась с действительным офицером морской авиации, стала более доверительно относиться к нему. Она сообщила адрес общежития, в котором проживала вся группа студенток, приехавших из ЛГБИ на практику в областную библиотеку, согласилась встретиться с нею в вестибюле общежития. Установились доверительные отношения. Люся всё больше и больше стала нравиться. В свободные от службы вечера лётчик Костров приезжал к Люсе из Чкаловска, обычно в общежитие, где его, как бы мимоходом, рассматривали девушки группы и потом, как говорила Люся, обсуждали героя между собой.
Студентки 3-го курса ЛГБИ им. Н. К. Крупской на практике в Калининградской областной библиотеке. 1-й ряд слева направо: Таня Бутузова, Рита Пащевская, Лариса Грищенко. 2-й ряд слева направо: Лариса Просвирнина, Люся Полищук, Люся Маслова, Мила Лившиц, Надя Тряпкина («калининградская группа»). Калининград (Кёнигсберг), март 1957 г.
Иногда ходили в кино, гуляли по Калининграду. Отношения укреплялись. При отъезде Люси из Калининграда договорились, что будем переписываться и встречаться в Ленинграде, когда доведётся прилетать пилоту в служебную командировку. Через непродолжительное время такие возможности появились в связи с откомандированием А. Кострова, а потом и переводом из минно-торпедной дивизии в транспортный авиационный полк ВВС Балтийского флота, базировавшийся на аэродроме Девау в г. Калининграде.
Первый раз, после посадки на легендарном аэродроме «Гражданка» (в Ленинграде), мы встретились с Люсей в вестибюле ЛГБИ у парадной лестницы бывшего особняка Салтыковых. Она сказала, что проектировал здание знаменитый архитектор Джакомо Кваренги (после него здание подвергалось и внутренним, и внешним многочисленным переделкам). В вестибюль был свободный доступ. Помнится, никаких охранных постов у парадной лестницы не было.
Бывший особняк Салтыковых, в котором располагался ЛГБИ им. Н. К. Крупской (Дворцовая набережная, дом 4). На фото показаны характерные архитектурные и художественные фрагменты внутреннего убранства особняка
На встречу пришли несколько приятельниц Люси из «калининградской группы». В разговоре все вели себя непринуждённо, чувствовали себя, как будто бы были хорошо знакомы с гостем по Калининграду. Привезённые в подарок Люсе несколько плиток шоколада разошлись по рукам присутствующих. После непродолжительного группового разговора мы остались с Люсей наедине. Она кратко рассказала про историю этого дома-особняка, про то, что в нём неоднократно бывал А.С. Пушкин. Главный герой его повести «Пиковая дама» – картёжный игрок Германн вершил свою судьбу в стенах этого дома. Прошли в рядом расположенный Летний сад.
Летний сад
Проходя по аллеям Летнего сада, в голове замаячили слова А.С. Пушкина из его «Евгения Онегина» – «Monsieur l’Abbé, француз убогой, Чтоб не измучилось дитя, Учил его всему шутя, Не докучал моралью строгой, Слегка за шалости бранил И в Летний сад гулять водил». Совсем по-другому воспринималось то, что изучали в средней школе.
Прошли вдоль Лебяжьей канавки к Михайловскому (Инженерному) замку. Подойдя к этому замку-дворцу, Люся спросила: «А ты помнишь из школьной истории Всероссийского императора Павла I, сына Екатерины II?». И хотя по предмету «История» в аттестате зрелости выставлена оценка «хорошо», пришлось со смущением ответить: «Очень смутно». Последовало продолжение: «Этот замок – детище Императора, строился около 4-х лет, его он считал неприступной крепостью. Тем не менее в нём в ночь с 11 на 12 марта 1801 г., через 40 дней после новоселья, Павел I был задушен заговорщиками из ближнего окружения, тайно пробравшимися во дворец. На место убиенного заговорщики водворили его сына – наследника Александра I (по прозвищу – Благословенного)».
[25] Как-то, после смерти Люси, просматривая книги домашней библиотеки, обнаружил издание – Мережковский Д. С. Павел I. Александр I. Больная Россия/ Драма для чтения – М.: Московский рабочий, 1968. На страницах книги рукою Люси сделано множество карандашных пометок с комментариями. Судя по всему, эта тема была интересной для неё до конца жизни.
Лебяжья канавка и Михайловский (Инженерный) замок –дворец всероссийского императора Павла I
Побывали на Марсовом поле.
Марсово поле
Последующее ознакомление с достопримечательностями Ленинграда отложили на следующие встречи [26]. Это было первое посещение Ленинграда А. Костровым. Поэтому рассказываемое Люсей и увиденное навевало дух пушкинского романтизма и приключенчества, дух революционной борьбы (Марсово поле) за светлое будущее трудового народа. Вспоминался военный лётчик полярной авиации Саня Григорьев, в жизни которого был девиз «бороться и искать, найти и не сдаваться» из романа В.А. Каверина «Два капитана», встретивший в Ленинграде красивую в полном смысле девушку Катю Татаринову – настоящую любовь на всю жизнь.
[26] Более-менее системно ознакомиться с достопримечательности Ленинграда и его пригородов удалось по инициативе Люси через много лет спустя, когда А. Костров занимался научно-исследовательской работой в Академии им. Ф.Э. Дзержинского.
Расстались с Люсей с очень хорошим настроением. Ничто не предвещало плохого. Регулярно переписывались. Пилот открыто писал об усилении симпатий к Люсе. Её реакция была более сдержанна, но она без промедлений отвечала на полученные письма. Это вселяло надежды.
И вот плохое наступило. Следующий прилёт в Ленинград и посадка на аэродром «Гатчина». Экипаж на общественном транспорте добрался до гостиницы в Морском порту. Перед ужином А. Костров попросил разрешение у командира корабля поехать на Измайловский проспект и навестить Люсю (о добрых отношениях 2-го пилота со студенткой Люсей знал весь экипаж). Командир разрешил, но сказал, что ужинать будем все вместе. Поскольку экипаж вынужден был ожидать привоз транспортируемого экипажем в Калининград груза (авиационного мотора) несколько дней, командир дал добро на то, чтобы отметить со спиртным день рождения бортмеханика. Произнесли несколько тостов в честь именинника. Пили разведённый спирт (основной напиток авиационного транспортника). 2-й пилот (Костров) уклонялся, по мере возможности, от излишнего употребления горячительного напитка, тем не менее оказался в состоянии «навеселе» перед тем как отправиться на Измайловский проспект. Но главная неприятность заключалась в том, что на эту встречу напросился радист. По традициям экипажа, отказать ему в этом было просто нельзя. Добравшись до Измайловского проспекта, зашли в магазин, расположенный на 1-м этаже дома, в котором квартировали Люся и Алла Глебова, купили вина. конфеты и фрукты, чтобы по обычаю угостить, в знак общего знакомства, хозяйку – Риту Михайловну, Люсю и Аллу. Но уже при входе в квартиру почувствовалось определённое разочарование встречающих женщин по отношению к сильно захмелевшим «пилотягам». Тем не менее стол был накрыт, последовали невразумительные тосты гостей. Радист совсем опьянел и нёс всякую несуразицу. Хозяйка корректно предложила гостям отправиться на такси в свою гостиницу. Люся и Алла молчали, чувствовалось их внутренняя неприязнь.
1956–57 гг., Ленинград. Полищук Люся (справа) и Глебова Алла снова встретились в Ленинграде. Будучи студентками институтов проживали у пенсионерки Риты Михайловны на Измайловском проспекте Ленинграда. Годы, в которые пилот-транспортник А. Костров после знакомства в чкаловском Доме офицеров навещал их. Алла Глебова – самая близкая подруга Люси. Они до конца жизни Люси поддерживали тёплые доверительные отношения. У Аллы (выпускницы Института киноинженеров), умнейшей женщины, жизнь сложилась неудачно. Её первая и большая любовь – моряк торгового флота (выпускник «Мореходки») трагически погиб при автомобильной катастрофе. Она осталась верной памяти друга. Проживает в С.-Петербурге одна. Алла старше Люси на год. Из разговора с ней 27.06.2018 г.: она подвижна и пока не пользуется помощью родственников (племянников), но в последние годы помощь была бы очень уместной
После этой встречи Люся перестала отвечать на письма пилота. Стало ясно, что А. Костров допустил непозволительные ошибки в отношениях с Люсей и что в связи с этим она стала внимать на проявляемые к ней симпатии Владимира Громова, одноклассника по совгаваньской школе.
Курсант Ейского военного авиационного училища Владимир Громов, одноклассник Люси по школе в Совгавани, её поклонник. Ейск, 1956–57 гг.
Как потом выяснилось, эти беспокойства были безосновательными.
Во время следующего прилёта в Ленинград пилот принял решение съездить к Рите Михайловне, попросить у неё прощения и содействия в восстановлении отношений с Люсей, которая в это время была на каникулах у родителей в Черновцах. Рита Михайловна выполнила просьбу пилота, поскольку при встрече с Люсей, помнится в октябре 1957 г., после её возвращения с «картошки» [27], наши отношения стали восстанавливаться. В один из прилётов в Ленинград мы встретились с Люсей и договорились, что на каникулы в начале 1958 г. она приедет в Калининград. Так и произошло, 9 февраля 1958 г. мы вступили в брак, который без церковного освящения и традиционной свадьбы оказался нерушимым до самой смерти Люси 8 января 2017 г.
[27] В послевоенные годы в СССР студенты в обязательном порядке привлекались (без исключения, освобождались только нетрудоспособные и играющие свадьбы) в сентябре в течение двух-четырёх недель к работам в колхозах и совхозах по сбору урожая. Поездка на эти работы называлась поездкой «на картошку».
В это время А. Костров снимал комнату на ул. Орудийная, 27 в Калининграде в двухэтажном немецком особняке, в котором проживали бездетные супруги (звали их Роберт и Миля), приехавшие из РСФСР и поселившиеся в этом особняке после депортации «потсдамских» немцев. Комната была без печки, холодная. Несмотря на то, что круглосуточно была включена, по рекомендации хозяев, мощная электроплитка, поднять температуру выше 15-ти градусов по Цельсию не удавалось. Молодожёнов спасала их взаимная любовь.
По окончании каникул Люся (теперь уже Кострова) отправилась в Ленинград, чтобы завершить заключительный семестр, сдать государственные экзамены и получить диплом об окончании института. Люся всё больше и больше хорошела. Она прислала две фотокарточки. Первая сделана в фотографии (ателье) на Литейном проспекте г. Ленинграда, вторая – одногруппницей по институту Люсей Масловой.
Люся Кострова (Полищук) в бархатном платье. Ленинград, 1958 г. Фото было выставлено фотографией (ателье) на Литейном проспекте в Ленинграде
Студентка 4-го курса ЛГБИ Люся Кострова (Полищук). Ленинград, 1958 г. Фото одногруппницы по институту Люси Масловой
Материнство. Рождение дочери Иры
Помнится, то ли в конце апреля, то ли в мае от Люси пришло приятное сообщение, что она беременна. Пилот готовился к поступлению в Военную академию им. А.Ф. Можайского в Ленинграде и поэтому возникал вопрос, как она будет жить одна после окончания института на Орудийной улице у Роберта и Мили, когда её муж будет находиться около двух месяцев (подготовка к экзаменам и сдача вступительных экзаменов) в академии.
В июне 1958 г. Люся закончила учёбу, сдала государственные экзамены и получила диплом об окончании ЛГБИ им. Н.К. Крупской. Она, в соответствии с действовавшим законом получила распределение (свободный диплом) по месту военной службы мужа. В конце этого же месяца она приехала в Калининград, на Орудийную улицу, и через два-три дня пришлось отправлять мужа в родной Ленинград поступать в академию. Одинокой Люся не оставалась: её навещали приехавшие на каникулы к родителям Алла Глебова, а также Ира Иошкина с сестрой Веллой. Отчим Иры и Веллы – Костенко Н.Г., как уже говорилось выше, в 1952-м году был переведён из Совгавани для прохождения дальнейшей службы в Калининград. Судьба снова свела Люсю, Иру и Веллу в этом прекрасном «трофейном» городе.
А. Костров, успешно сдал вступительные экзамены, прошёл Мандатную комиссию по зачислению в Академию им. А.Ф. Можайского, но получил директивное переназначение в Военно-воздушную академию (КВВА), находящуюся в подмосковном Монино (в связи с открытием в ней нового «ракетного» спецфакультета). В конце августа 1958 г. он попрощался с командирами и товарищами из авиационного транспортного полка, в котором служил, а также с Робертом и Милей на Орудийной улице и отправился с Люсей по железной дороге в г. Калинин (Тверь) в родительский дом, чтобы на первых порах устроить Люсю у своих родителей. Мама и тётя Поля встретили её с вниманием, но с некоторой настороженностью. Сын-то женился без их благословения. Дед по-мужски проявил активное участие в домашнем её устройстве. Как-то выйдя в коридор, через приоткрытую дверь услышал уличный разговор тёти Поли с соседкой о Люсе: «Красивая и вежливая, да видно не очень приспособленная к нашей жизни». Люся прожила у родителей около месяца в полном согласии. Женщины, видя её явно проявляющуюся беременность, оказывали внимание и всяческую помощь. Отсутствие туалета в доме не драматизировало её состояние: «совгаваньские» бытовые условия были ничуть не лучше.
В течение сентября (первого месяца обучения в КВВА) удалось снять в пос. Загорянский (Загорянке) Щёлковского района за невысокую плату у московской женщины – врача-терапевта Анны Ивановны небольшой дачный особнячок с печным отоплением (дрова покупные), уличным туалетом и водой с уличной колонки, водоотливом в сбросовую яму, электроосвещением. В октябре мы с Люсей проживали уже в этом домике, расположенном совсем близко от железнодорожной станции. Время езды на электричке до ст. Монино составляло около 35 минут. В целом время на движение от «ручки до ручки» (до факультета) занимало порядка 50–55 минут, можно сказать, один час. Езда до Москвы (Ярославского вокзала) занимала немногим более 40 минут. В октябрьские прохладные ночи приходилось продолжительно протапливать помещение, с наступлением декабря необходимо было топить печку круглосуточно для того, чтобы чувствовать себя более-менее уютно. Люся это и делала, находясь на заключительном этапе беременности.
Дисциплина на спецфакультете, на котором учился слушатель Костров, поддерживалась на высочайшем уровне. Обязательность присутствия на самоподготовке была, можно сказать, безусловной (большая часть изучаемых дисциплин имела гриф «сов. секретно»), не говоря уж о лекциях и практических занятиях. Поэтому более 12 часов Люся оставалась одна в этом совершенно, по современным представлениям, не обустроенном в бытовом отношении доме. Да и слушателю было весьма нелегко. После возвращения из академии поздно вечером надо было наколоть дров (распилка дров делалась обычно в воскресенье), принести воды с колонки, отнести мусор на сбросовую яму. И тем не менее мы двигались к цели – настойчиво учились и готовились к родам. Не будет преувеличением сказать, что слушатель Костров был дисциплинирован и всецело отдавал себя учёбе, твёрдо сознавая, что Люся требует в связи с беременностью значительно большего внимания. В конце декабря 1958 г. хозяйка дома Анна Ивановна, как уже московский врач-терапевт порекомендовала рожать в любом московском родильном доме. При этом, по её рекомендации, нужно было доехать на электричке до Ярославского вокзала и обратиться в медицинский пункт вокзала с просьбой оказать помощь – отправить в родильный дом, поскольку в электричке. начались схватки. Люся так и поступила: она от станции Загорянская на электричке доехала до Ярославского вокзала и обратилась в медпункт. На машине скорой помощи Люсю отвезли в роддом, находящийся на Соколиной горе [28]. У слушателя не оказалось времени даже на проводы жены в родильный дом, о чём Люся до конца жизни своей с укоризной напоминала об этом супругу. Связываться с Люсей приходилось по телефону дежурного по факультету (мобильников тогда и в помине не было). Слава богу, роды прошли благополучно и нашу семью пополнила первая дочь Ирина Анатольевна Кострова. В графе её Свидетельства о рождении «Место рождения ребёнка» записали: город Москва.
[28] Название «Соколиная гора» произошло от находившегося здесь в середине XVII века Потешного соколиного двора, где содержали соколов и кречетов для охоты царя Алексея Михайловича.
Невозможно себе представить послеродовую ситуацию без помощи матери Люси – Марии Александровны, которая приехала после родов из Черновцов в Загорянку. Её большой материнский опыт был в тех условиях просто необходим для правильной организации ухода за малышкой Ирой, да и за самой молодой мамой. Слава богу, не было проблем с грудным молоком, его у Люси было предостаточно.
Однажды в Загорянку приехала другая бабушка – мама отца Иры – Мария Алексеевна Строгова (Кострова). Посмотрев на обнажённую малышку, сказала: «В нашу породу». Она предложила привезти Люсю и Иру на лето к ней, в калининский (тверской) дом. Но, помнится, договорились отправить их к родителям Люси, в более тёплый в климатическом отношении и богатый фруктами и сельхозпродуктами город Черновцы.
Мария Александровна пробыла в Загорянке около 2-х месяцев. Убедившись, что главные проблемы молодожёнов позади, она с чувством ответственности за оставшихся в Черновцах без материнского присмотра супруга и детей уехала домой. В этот раз зятю удалось проводить свою тёщу до Киевского вокзала и посадить её в вагон поезда Москва – Ужгород.
В конце апреля 1959 г. маму Люсю и маленькую Иру папа Толя усаживал в вагон поезда Москва – Ужгород, проходящий через Черновцы, где их должны были встретить Михаил Тихонович, Мария Александровна, Дима и Наташа. Всё так и произошло, но не обошлось без приключений. В Москве папа Толя, показав билет проводнику и пройдя вместе с Люсей и Ирочкой в вагон, положил билет в карман своей шинели. После того, как поезд тронулся и проводник стал собирать проездные билеты оказалось, что билет у Люси отсутствует. Проводник поставил условие, если на станции Сухиничи билета не будет, то придётся высаживаться. Но, слава богу, ехавшая в одном купе молодая девушка оказала помощь. Как только поезд остановился в Сухиничах, она сбегала в кассу и купила билет на данные ей Люсей деньги. Как потом говорила Люся, радости не было конца. «Рассеянный же с улицы Бассейной» обнаружил билет в кармане, как только после проводов стал входить на станцию «Киевская» московского метрополитена. Бывало и такое в нашей молодой семье.
Родители Люси – Михаил Тихонович и Мария Александровна и дети Дима (12 лет) и Наташа (8,5 лет) проявили к Люсе и Ирочке максимальные внимание и заботу.
Май 1959 г., Ирочке 4 месяца, Черновцы. В гостях у дедушки и бабушки Полищуков. Фото дяди Димы Полищука
Им была выделена большая комната, усилено питание. Дедушка Миша почти каждое утро ходил на недалеко расположенный центральный рынок города и приносил свежие мясные и молочные продукты, ягоды и фрукты. Помнится, что вся сельскохозяйственная продукция была очень качественной и дешёвой. Услугами государственных магазинов практически не пользовались. Люся оказалась освобождённой от приготовления пищи. Главная её материнская забота заключалась в грудном кормлении и подкармливании (в последнем непосредственное участие принимала бабушка Мария Александровна), поддержании традиционной гигиены ребёнка, а также в регулярном гулянии с Ирочкой. В гулянии большую помощь оказывали Дима и Наташа. Кстати, Дима уже владел технологией фотографирования. Сохранилось много фото его производства.
Мама Люся с Ирочкой, Черновцы, улица Чапаева, весна 1959 г. (фото Димы)
Ирочка с бабушкой Мусей (Марией Александровной). Черновцы, ул. Суворова, 1959 г. Фото Димы
Дима с Ирочкой в коляске, произведённой Оборонпромом СССР и привезённой из Москвы. Черновцы, улица Чапаева, весна 1959 г. (фото Димы)
Отдых мамы Люси с любимцем семьи Султаном.Черновцы, весна 1959 г. (фото Димы)
Дочка Ирочка спит, мама Люся отдыхает. Черновцы, ул. Суворова, весна 1959 г. (фото Димы)
Мама Люся и папа Толя, отпуск (август 1959 г.), после окончания 1-го курса КВВА. Ирочке 7 месяцев. Черновцы (фото сделано в ателье на ул. О. Кобылянской)
К началу нового учебного года (к 1-му сентября 1959 г.) троица Костровых возвратилась в Москву продолжать обучение на 2-м курсе спецфакультета КВВА с расчётом, что поселятся в одной из комнат двухэтажного технического здания, переделанного под общежитие семей слушателей указанного факультета. Но с окончанием ремонта произошла задержка, поэтому пришлось снова подыскивать комнату для временного проживания в посёлке Загорянский. Поселились у одного москвича пенсионера – армянина, который постоянно проживал на даче. В отличие от ранее снимаемого домика-особняка (до отъезда в Черновцы) этот дом был тёплый, с водяным отоплением. С наступлением холодных осенних дней и ночей проблем с поддержанием требуемого теплового режима для ребёнка не было.
Помнится, в ноябре состоялось вселение в упоминаемое выше отремонтированное кирпичное здание, расположенное на монинском аэродроме. Выделенная слушателю Кострову комната имела площадь около 16 квадратных метров, продолговатая, со сравнительно высокими потоками, отопление водяное [29]. Кухня на этаже была общей, общая душевая и общий туалет, все комнаты здания были очень тёплыми. Ходьба до факультета занимала немного более 10 минут. Купили детскую кроватку, стол, два стула, складную диван-кровать. Холодильника не было (тогда это считалось роскошью). Зимой быстро портящиеся продукты вывешивали за окно. В общем ситуация позволяла без треволнений жить единой семьёй и полностью отдавать себя учёбе, что, по представлениям слушателя, было главным.
[29] Как бы там ни было, приехавшую к нам в гости проездом через Москву подружку по ЛГБИ Таню Бутузову, помнится, удавалось размещать на ночь на раскладушке. Недавно, разговаривая с нею по скайпу (Таня в настоящее время проживает в Харькове), вспомнили о её пребывании в нашей семье, проживающей в бывшем техническом здании на монинском аэродроме.
Незабываем произошедший случай потери бытовой бдительности у молодого папы-слушателя. В один из воскресных дней Люся отправилась что-то купить для дочки то ли на рыночный развал в Подлипках (ныне г. Королёв), то ли в Москву. Папа получил строгий наказ следить и ухаживать за Ирочкой. Сначала она (ей было около года) стояла в кроватке, просясь взять её «на ручки». Но папа продолжал готовиться к выступлению на конференции слушателей по марксистско-ленинскому противоборству оппортунизму – учению, как нам говорили, лазутчиков буржуазии (по определению, ложных представителей и защитников пролетариата) в рабочем движении. В те годы эта тема была очень актуальной, во всяком случае преподаватель по истории КПСС придавал ей очень большое значение. Поэтому хотелось понять сущность оппортунизма, как разновидности ревизионизма. Папа, чтобы успокоить Ирочку, взял её на руки и, не думая о плохом, поставил её на сложенную диван-кровать, продолжая углубляться в учение одного из основоположников ревизионизма немецкого правого социал-демократа Э. Бернштейна, выступившего в 90-х годах 19 века с ревизией основ учения К. Маркса. И вот в одно мгновение послышался детский плач, переходящий в крик. Подняв голову, папа увидел её лежащей на полу, на спине с вытянутыми ручками. Промелькнула мысль: неужели ударилась головой? Вскочив со стула, отец взял её на руки, прижал к груди и стал целовать в щёчки, поглаживая спинку. К счастью, она стала постепенно успокаиваться, а потом, в объятиях отца, и заулыбалась. Было благодатное ощущение – пронесло!!! После этого появилось глубокое убеждение, что, оставаясь с маленькими детьми, нужно проявлять внимание и осмотрительность такие же, какие требовались для лётчика-истребителя в полёте. Мама Люся об этом случае не знала до конца своей жизни.